Эля только покачала головой, продолжая решать.

– Значит, нравятся, – уверенно сказал Дуда. – Мне тоже! Брутальные! Ну ч, го со мной в лагерь? В Сочи…

– Дуда, да что ты завелся с утра? – удивилась Эля. – Какой лагерь? Я в лагеря не езжу…

– А со мной? А в Сочи? Шашлик, го-ори, гарячий друг, тёплий море…

Эля сбросила его руку под столом, которой он пытался ухватить ее за коленку.

– Это ч, твоя нога, Элька? Какая гладкая… Ты ч, без колготок? Во даешь…

– Да уйди ты, пожалуйста!

– Это не я, это море плещется у ног… тёплий-тёплий…

– Придурок…

– Не могу, у меня гормональный выброс…

Эля вздохнула.

– Ну а я тут при чем?

– В твою сторону выброс… Го в кинцо вечером?

– Не го, Дуда. Вечером у меня музыкалка.

– А завтра?

– Завтра танцы.

– Танцы… Вот почему у тебя ноги такие сексуальные… М-м-м… секас-шмекас…

– У меня нормальные ноги, Дуда, если не заткнешься, я пересяду.

– Я с тобой…

– Ты меня утомил, Дуда! – прокричала Наталья Петровна и показала ему кулак.

Дудукин послал математичке воздушный поцелуй, скосив глаза к носу, и сделал вид, что пишет в тетрадке.

– Слушай, – негромко спросила его Эля. – А как же Ленка? Ты же с ней недавно в кино ходил?

– Ты все про меня знаешь? – удивился Дуда.

– Да кто ж этого не знает! Она всем рассказала… Как ты там отжигал… – проговорила Эля и попыталась все же решить задачу. Лучше бы она Мите ответила на сообщение. Все равно ничего не решается, когда рядом сидит Дуда и горячими руками то и дело хватает ее за коленки, за руки, ненароком приваливается. – Еще раз дотронешься до меня, я уйду, ясно? Вообще из класса уйду.

– Не уйдешь, – разулыбался Дуда, но руки убрал. – Давай решать вместе, в одной тетрадке.

– О господи, за что мне это? – вздохнула Эля. – Ну что за человек!

– А Ленка мне надоела, – довольно громко ответил Дуда, так, что услышали те, кто сидел впереди. – Ревнивая очень. И приставучая. И ноги у нее кривые. И волосатые.

– Ну ты гад, Дуда, я же помню, как ты за ней усвистывал!

– Было-было-было, да прошло! – напел вполне музыкально Дуда. – С Ленкой это просто зигзаг был… Шоссе-дублер… Мне вообще-то высокие нравятся, и чтобы волосы такие… как у мулаток… только не темные… А в нашей школе одна такая. Что же мне делать?

– Посмотри в соседней! – посоветовала сидящая впереди Соня, София, восточная девочка с огромными светло-карими глазами и копной медно-рыжих волос.

– Разыберусь сам! – с сильным акцентом ответил ей Дуда. – Разылюбил адыну, палюбил другую!

– Дети, ну какие же вы сволочи! – не зло сказала Наталья Петровна. – В частности Дудукин.

– Всё, всё, Наталья Петровна! – примирительно поднял обе руки Дуда. – Сейчас Элька все решит. Я замолчал! На… – Он посмотрел на свои большие модные часы, – двадцать две минуты. Она вам все решит за это время.

– Себе что-нибудь реши пока!

– Я сегодня не могу… У меня сегодня гормоны… – Дуда откинулся на спинку стула.

– Жаль, что такому красивому мальчику совсем не дали мозгов, – вздохнула математичка. – Румянец, волосы хорошие, фигура… А мозгов нет.

– Это ч? Про меня? – удивился Дуда. – Мне мозгов хватает. И я еще футболом занимаюсь.

– Посиди заткнувшись, футболист, хорошо? – попросила математичка. – Меньше мячом об башку стучать нужно! У тебя есть двадцать две минуты! Не решишь – кол. И ты его не исправишь никогда!

– Бе-е-е… – тихо ответил ей Дудукин и положил голову на Элино плечо. – Я так посижу, хорошо? С тобой моим гормонам спокойнее.

Эля толкнула товарища, не рассчитав сил, он упал со стула.

– Вот, Наталья Петровна, почему я решить ничего не могу… – сказал, приподнимаясь с пола, весь красный Дуда.

– И почему, Дудукин?

– Потому что меня девочки слишком любят, понимаете?

– Ну ты вообще… – покачала головой Эля, взяла свои вещи и пересела на последнюю парту.

Дудукин взял сумку и поплелся за ней, на ходу дав оплеуху паре своих приятелей.

Наталья Петровна только развела руками:

– Что мне, матом на вас заорать?

– Не надо, Наталья Петровна, – рассудительно посоветовала София. – Запишет кто-нибудь, в «Подслушано мой район» выложат. Стыда не оберешься, проверка придет…

– И то верно, – вздохнула математичка. – А до конца урока уже ничего не осталось, все время Дудукин съел. Кол.

– За что? – взвился Дуда. – Я уже минуту как молчу!

– Странные вы люди, – неожиданно серьезно сказала математичка. – И не дети уже, и совсем не взрослые.

– Мы – новые взрослые, – объяснила Эля. – Это так называется. Психологи выяснили уже.

– Да? И чего же вы хотите?

– Это очень неприлично спрашивать! – тут же выскочил Дуда. – Запретная территория личности!

– Помолчи, личность! – махнула на него рукой Эля. – Играть хотим. Это самое главное. У нас мир другой, понимаете?

– Нет. Но постараюсь понять.

– Нич она не поймет, – пробубнил Дуда. – Как я уже устал. Только день начался… Может, правда, мотанем в кинцо, а, Эль?

София, сидящая впереди, обернулась и с интересом посмотрела на Элю.

Эля растерянно подняла глаза на приятельницу.

– Что?

– Да ничего. Интересно просто. Как ты пацанами вертишь. То один, то другой.

– Это ч за другой? – завелся Дуда. – Ч за другой? Кто у нее?

– Глаза открой! – засмеялась София. – Только свой пупок видишь!

– А ч? А ч? Это кто еще такой? – Дуда стал активно вертеть головой. – А! Понял! Волоконский, что ли? – Он свистнул, ловко кинул острый карандаш и попал в спину Косте Волоконскому, высокому хрупкому мальчику, который сидел впереди в среднем ряду. – Не обломится тебе ничего, понял? Тощий слишком! Не дворянин ты! Буква у тебя лишняя одна, Костян! Волокуша!

Костя обернулся и молча посмотрел на него.

– Глаза красивые, правда? – громко, на весь класс, прошептала Софья Эле. – Мне вообще-то голубоглазые не нравятся, конечно…

Эля в отчаянии закрыла уши руками.

– Слушайте, ну лучше бы я спала дома! Пользы больше бы было! Ну какие глаза! Какая лишняя буква… Волокуша… Голубые глаза… Кинцо… Что за бред?

– О ком она говорит? – Дуда придвинулся к Эле и крепко обнял ее, несмотря на все попытки девочки сбросить его руку. – Какой другой?