– Мне не пора, не пора, – заныл Егор. Уж очень он хотел, чтобы неприятный гость ушел, а они с мамой отправились читать «Буратино» в свой теплый уголок. А еще он не хотел, чтобы место мамы заняла Лизка. Один раз он уже видел это превращение. Чувствовал, как незваная гостья неприятно дышит и будто даже сжимает Егоркино горло. Из-за чего весь покрылся липким потом, пока Лизку не выпроводили взашей и не отправили маму спать.

Носатый чайник закипел и был гордо выставлен в центр стола. Гостям раздали чистые тарелки. Егор без аппетита ковырялся в желе. Бабушка продолжала пялиться на закупоренную бутылку, а Ксюша все хихикала.

Через время усатый гость засобирался домой. Отряхивая брюки от крошек, он не сводил глаз с Ксении.

– Дамы, позвольте откланяться. Молодой человек, еще раз с днем рождения! Ксения, душа моя, до встречи!

– Я провожу, – встрепенулась девушка, будто Лизаветка окончательно пробудилась ото сна и готовила свои лучшие вечерние наряды.

– Никуда не пойдешь! Не пущу! – встала в дверях Нюра.

– Ой, мама, не позорь меня, прошу тебя. Я сейчас вернусь.

– Аня, в самом деле, пусть идет. Девка то уже взрослая, – одернула ее за рукав Зина.

– Куда идет? Зачем идет? Не пушу! – верещала бабушка.

– Мама, успокойся. Не удобно перед гостей. Прекрати этот цирк!– в ответ заорала девушка. А потом, оторвав руки матери от косяка, бросилась за усачом. Тот, не на шутку испугавшись, но и не позабыв вернуть бутылку обратно в дипломат, ринулся прочь.

– Не пущуууу, – рыдала бабушка. – Ксюшка, блядина такая! Вернись.

– Мамочкаааа! Мама! – плакал испуганный малыш.

Только Зина бессильно сидела на табуретке за столом, подперев одной рукой голову, а другой перекатывала пять праздничных свечек, про которые так никто и не вспомнил.

– Дурдом! Ой, дурдом то какой. Бедный ребенок, бедный ребенок, – неустанно повторяла грузная женщина.

***

Ксения вернулась на следующий день. Пошерудила ключом в замочной скважине, отворила дверь. Не раздеваясь, прошла в комнату, где Нюра, как положено, смотрела свои вечерние передачи. Толкнула створку двери, устало оперлась плечом на косяк.

– Как он? – разбитыми в кровь губами спросила она. – Плакал?

– А, – только махнула рукой мать. – Уйди с глаз, шалава. Видеть тебя не могу. И умойся, ребенка напугаешь.

Утром Егор дал себе обещание, что в следующий раз никуда не отпустит маму одну: «Буду ее защищать. Обязательно буду!»

Глава 4. Тревога

Егор не хотел, чтобы мама потерялась еще раз. Он непременно должен ее оберегать, ведь он же мужчина. А мужчина обязан защищать слабых. Мама, как ему казалось, такой и была.

В следующий раз, когда они с бабушкой пошли гулять, малыш сосредоточено запоминал дорогу: в какую сторону от дома идти к остановке, где находится магазин с продуктами, где булочная, где пельменная, а где заросший сквер. Если от подъезда повернуть налево, дойти до конца дома, то сразу начинается тропинка, по которой можно дошагать до автомобильной дороги, перейти по светофору. А дальше просто идти прямо, пока не увидишь усатые троллейбусы с номерами. По пути к остановке попадался еще киоск с мороженым, это он точно запомнил. Трамваи с рогами, которые катаются по рельсам, ходили за садиком. Но до них идти было еще дальше. Автобусная же остановка, с которой они с бабушкой ездили в сад, была вообще в непонятном месте. До нее нужно было ехать сначала на трамвае или на троллейбусе, а потом переходить огромную дорогу. С приходом весны походов и поездок стало значительно больше, поэтому Егорка оптимистично решил, что все запомнит. Тем более за маму в это время года можно было не волноваться. Она с утра до ночи пропадала на работе.

Один раз, когда мама с бабушкой крепко спали, мальчик прокрался в прихожую и запустил ладошку в карман пальто. В темноте он не разобрал, чье оно было. Там, в прохладной подкладке, нащупал несколько круглых монет и пару бумажных купюр. «На всякий случай», – решил Егор и переложил их в нагрудный карман своей весенней курточки.

На кухне вытащил из буфета коробок спичек и также спрятал его в курточку. Он надеялся, что бабушка не затеет стирку и не станет проверять карманы на предмет камней, шишек и стекляшек, которые мальчик постоянно собирал на улице. Тем более начался апрель, и мама совсем недавно достала из шкафа в прихожей его прошлогоднюю курточку. Она оказалась впору.

– В самый раз, – потрепала она малыша по макушке и убежала на работу.

Мама почти всегда рано вставала и поздно приходила. А после того, как закончились холода, Егор видел ее только, когда уже сам готовился ко сну. Это было связано с тем, что у женщин появилась возможность снять головные уборы. И в парикмахерскую, где работала мама, выстраились очереди из желающих сделать кудри. Горка понимал, что кудри – это модно. Мама объясняла, что зимой кудри портятся под шапками, поэтому их стараются делать весной, после того, как на улице установится относительно теплая погода. Мальчик бывал у мамы на работе, когда бабушке надо было срочно бежать по делам. Его никогда не оставляли дома одного: «Как бы что не натворил». Бабушка привозила его к маме в парикмахерскую, и там он «как мышка» сидел в уголочке. В парикмахерской был женский и мужской зал. В обоих на стенах висели большие черно-белые портреты мужчин и женщин с красивыми прическами. А может это даже были какие-то актеры или актрисы. Егор точно не знал.

Последний раз бабушка оставила его у Ксении, когда в женском зале делали те самые кудри. Правильно это называлось «химия». Две женщины, с накрученным на какие-то палочки волосами, сидели в дальнем углу зала. Одна из них встала, подошла к маме и села в кресло. Егоркин нос уловил резкий запах какого-то средства. Он, практически не дыша, во все глаза смотрел, как после всех процедур с расплетением кудрей, мама взяла нагретые щипцы, и запах сменился на другой – чего-то жженого.

– Сейчас все поправим, – сказала мама женщине в кресле.

У той были ногти, покрытые ярко-алым лаком. Мама никогда не красила ногти. «Все равно слезет», – говорила она. Химию нужно было делать в перчатках. Часто перчатки рвались, из-за этого кожа на маминых руках сохла и чесалась. Поэтому каждый вечер она делала какие-то ванночки и мазала руки жирным белым кремом.

Мама работала не только в парикмахерской, ведь была «свой» человек. К ним домой часто приходили разные женщины и закрывались с мамой в комнате. Пока они там творили красоту, нужно