Тут нужно иметь определенный опыт, иначе из инсценировки ничего не получится.

На печальном лице девушки на мгновенье мелькнула улыбка. Она принялась меня благодарить, но я тут же её прервал.

— Елена Павловна, для начала мне нужно задать вам несколько вопросов. Вы не против?

— Хорошо, задавайте, сударь.

Я поднялся со стула и переставил его поближе к столу. Затем сел за стол, достал чистый лист бумаги, придвинул поближе чернильницу, взял гусиное перо. Настало время узнать подробности.

— Сударыня, вы сами знаете какую-либо причину, по которой ваш отец мог совершить самоубийство?

Она, ни секунды не раздумывая, отрицательно замотала головой.

— Нет, такой причины я не знаю. Полиция сказала, что он в том вечер выпил много, поэтому якобы и сделал это. Но я не верю. Папенька вообще мало пил. Он равнодушно относился к вину.

— Он не оставил предсмертную записку? Часто самоубийцы пишут записки или письма, из которых можно понять, почему они решились на такое.

— Нет, ничего не нашли.

— А где это произошло? Какого числа?

— В Костроме, ровно два месяца назад, то есть второго июня.

Я записывал её ответы, чтобы ничего не забыть. Услышав про Кострому, я прекратил писать.

— Ваш батюшка жил в Костроме?

— Нет, он поехал туда по каким-то своим делам. А жил он в Петербурге на Большой Морской, там у нас есть двухэтажный каменный дом.

— Вы не знаете, к кому он ездил в Кострому?

Девушка замялась, и мне было непонятно почему. Возможно, ей неудобно от того, что она мало знала о делах своего отца.

— Кажется, он ездил к губернатору Костромской губернии Пасынкову, Николаю Федоровичу. Он когда-то говорил о своем с ним знакомстве. Но я точно не уверена. Видите ли, в последнее время я живу в Тамбове при дворе Великой княгини, а папенька был в Петербурге. Он действительный статский советник в министерстве иностранных дел. Вернее, был им. Мы с ним за последний год виделись всего-то один раз. В основном переписывались. Вот когда мы с ним виделись в последний раз, он и сказал, что собирается съездить в Кострому по делам.

Пока она это рассказывала, я смотрел на нее, стараясь сохранить вежливое выражение лица. Внутри же меня начинало накапливаться недовольство. Похоже, мне предстояло в ближайшие недели много поездить. Петербург, Кострома, и это ещё, судя по всему, не все места, где мне придется побывать.

Кажется, мне удалось не выдать охватившие меня чувства, так как фрейлина Великой княгини, взглянув на меня, продолжила свой рассказ. Из него мне стало известно, что покойный Павел Николаевич Старосельский обладал большим состоянием, долгов и врагов не имел, с людьми ладил, был учтив и ласков со всеми, на службе пользовался уважением.

— Но вы на верное знаете, что у вашего отца не было врагов и долгов? Обычно с дочерьми об этом не говорят…

Глаза моей гостьи ярко вспыхнули. У нее, оказывается, довольно вспыльчивый характер.

— Папенька был очень хорошим человеком. Он со всеми ладил, всем помогал. Конечно, у него были недоброжелатели, например по службе, но врагов, таких, чтобы желали ему смерти, я не знаю. Что же касается денежных дел, то папенька всегда держал их в полном порядке, долгов не делал, да и имение наше в Ярославской губернии очень богатое.

«Ладно, с этим тоже придется разобраться, — подумал я, продолжая записывать на бумагу заинтересовавшие меня сведения. — Пока этого уже предостаточно».

— Хорошо сударыня, сегодня же после обеда я выеду в Кострому. Пробуду там недолго. Где мне вас потом найти, чтобы отчитаться о поездке?

— Я ещё три недели намерена быть в Москве, в доме моих дальних родственников Вольницких на Тверской. Я жду приезда своего жениха, — щеки фрейлины Великой княгини немного покраснели.

— У вас есть жених? Вы о нем не упоминали.

— Да, мы должны были пожениться этим летом, но из-за смерти папеньки свадьбу пришлось отложить. Его зовут Александр Николаевич Белевцов.

Из дальнейших расспросов я узнал, что Белевцову двадцать пять лет. Он несколько лет учился за границей, то ли во Франции, то ли в Англии, а сейчас живет в Петербурге и ждет назначения в одно из министерств.

— Какие у него были отношения с вашим отцом? Они ладили друг с другом?

Елена Павловна не спешила отвечать. Это меня немного удивило. Раньше она почти всегда отвечала на мои вопросы без запинок, не раздумывая над ответом.

— Вообще-то, если вы заговорили об этом, то я припоминаю, что отношения между ними были не самыми хорошими. Понимаете, папенька любил всё русское. Он терпеть не мог, когда кто-то критиковал российские порядки, образ жизни русских людей. А Александр считает, что Россию нужно реформировать, брать пример с передовых стран Европы, с той же Франции, например. Они об этом много спорили между собой. Иногда даже до крика доходило. Но потом они быстро мирились. Александр всегда с уважением относился к моему папеньке, считал его «добродушным наследием Екатерининской эпохи». Это его выражение. А папенька старался переубедить Александра во взглядах. Но он никогда не был против нашего брака.

«Нужно присмотреться к этому Белевцову», — отметил я про себя, записывая фамилию этого молодого человека на листе писчей бумаги, а потом уже вслух сказал: — Мне нужно встретиться с вашим женихом. Как это можно сделать?

— Он как раз должен скоро приехать в Москву. Я попрошу его задержаться до вашего возвращения.

Мы попрощались. Я пообещал как можно быстрей разобраться в её деле. Она направилась к двери, но, не доходя к ней, остановилась, обернулась и произнесла своим красивым грудным голосом:

— Благодарю вас сударь, что согласились мне помочь. Я буду ждать от вас известий.

С этими словами она вышла из моей комнаты, в которой ещё долго сохранялся приятный аромат её французских духов. Она оставила меня в недоумении и в некоторой растерянности. Я долго не мог собраться с мыслями после того, как она ушла. Кроме того, меня беспокоило полученное от нее задание. Я чувствовал, что это дело может быть не таким простым, как показалось оно мне вначале.

Глава 3

Когда Елена Старосельская ушла, я принялся читать письма её отца. Их было три. Написаны они были ровным, красивым почерком, поэтому прочел я их довольно быстро. Ничего особо интересного в них не оказалось: речь шла об обычных семейных делах. Правда, несколько раз