— Добрый вечер, — приветствую я, делая шаг за порог и замираю. Губы сами по себе изгибаются в усмешке.

Дьявол, а вечер может быть и не таким дерьмовым. Потому что хрупкая темноволосая нимфа на диванчике поворачивается ко мне и ошарашенно распахивает огромные глазищи. Девчонка, лет двадцати. Пухлые симпатичные губки и маленькое личико. Ну просто ангел, спустившийся с небес. Рядом с ней сидит какая-то человеческая особь неопрятного вида, и я предполагаю, что это ее брат. А сама она — дочка этой женщины. Черт, не помню, разве отец говорил, что будут двое детей?

Похрен. Просто инстинкт хищника во мне сходит с ума, сигнализируя, что я нашел кое-что интересное для себя. Ухмылка становится шире. Черт, малышка, нас ждет охренительный вечер… и его продолжение. Я обещаю.

Я замешкалась, не зная, за что хвататься. Васька продолжает пыхтеть, толкая от себя стол. Мама в шоке прячет лицо за букетом лилий. Павел Георгиевич уже подсуетился принести щетку и совок, чтобы смести осколки. А его сын разглядывает меня с нескрываемым любопытством.

— Мы все равно собирались новый шкаф покупать, — снимая напряжение ситуации, говорит Павел Георгиевич, а сам уже заметает стекла в совок.

— Да, давно пора этот на помойку выбросить, — фыркает Васька и, выйдя из-за стола, протягивает руку последнему гостю. — Василий! Можно просто — Васян.

Кристиан с трудом отводит взгляд от меня, отчего мне становится легче дышать, и сверху вниз смотрит на моего мужа. Кажется, еще секунда, и он поморщится.

— Я еще руки не помыл, — отвечает он, снова голосом вызывая на моем позвоночнике стадо мурашек.

Васька трет ладонь о штанину и хозяйским жестом приглашает его за стол.

— Проходи! Чувствуй себя как дома!

Обойдя его, Кристиан усаживается возле меня, и Васька врастает в пол от его наглости. Я же не знаю, куда глаза девать. Мама, отложив букет, наводит порядок на столе, бегая туда-сюда с испорченными блюдами, а я не могу помочь ей из-за порванных джинсов! Стыдно-то как, боже мой!

— Ты же руки хотел помыть? — напоминает Васька Кристиану, усевшемуся слишком близко ко мне. Настолько близко, что я не только чувствую головокружительный запах его дорогого парфюма, но и мятное дыхание.

— А у меня салфетки с собой, — отвечает он, явно снова таращась на меня, — вла-ажные.

Я слышу шорох, но не поворачиваю головы. А потом на стол ложится маленькая вскрытая упаковка антибактериальных салфеток.

— Не сочтите за дерзость, — улыбается он моей маме. — Профессиональная привычка.

Она, как и я, краснеет от его внимания, а потом просит меня помочь. А что я? Скажу, что резко обессилела?

На дрожащих ногах встаю из-за стола, прикрывая колено опущенной вниз рукой, и под помрачневшим взором Кристиана ухожу на кухню в позе Квазимодо. Там мама запирает дверь и тихо, но строго начинает:

— Ксю, ну сколько можно?

— Мама, прости. Я помню, что поручилась за Васю… — Я подхожу к крану и наливаю себе стакан воды. — Так вышло.

— Да плевать мне на его свинское поведение. Паша давно о нем справки навел.

— Что? Он наводил о нем справки?

— Видимо, ему показалось странным, что я не говорю ни слова о своем зяте. Стоило двух-трех человек опросить, и вот — твой Вася как на ладони. Ксю, — мама берет меня за руку, — разводиться тебе с ним надо. Неисправим он.

— Мам, ну еще годик… Вдруг получится…

— Я это пять лет уже слышу, — вздыхает она и опускает взгляд на мои джинсы. — Те, что я тебе после школы покупала? И рубашка, что тетка тебе на свадьбу подарила? А это что? — Мама пальцами поворачивает мой подбородок. — Дверью ударилась? Как всегда? Погубит он тебя, дочка.

— Говорят, что дети скрепляют брак, — бормочу я.

— От кого их рожать-то? Ты в прошлом году в долги залезла, чтобы его импотенцию вылечить. Да вот здоровый образ жизни он вести так и не начал. Хорош жеребец?

— Мама, давай не сейчас, — прошу я, глотая воду с привкусом парфюма Кристиана.

Господи, он что, насквозь в меня проник? Хотя чему тут удивляться? Васька уже полтора года, как утратил свою мужскую функцию, а тут на меня обратила пристальное внимание гора бешеного тестостерона.

Осушив стакан, ставлю его на шкаф и беру салатник.

— Все будет хорошо, — уверяю то ли маму, то ли саму себя и возвращаюсь к столу, за которым уже сидят все мужчины. Только Васька мой теперь на стуле. Я пытаюсь сесть рядом, но мама толкает меня на диван.

Блин!

Я буквально плюхаюсь все возле того же Кристиана и слышу, как скрипят челюсти мужа.

— А ты сейчас кем работаешь? — спрашивает он у Васьки, поддерживая начатый без нас разговор.

— Да я… так, — пожимает плечами Васька. — Временно безработный. Сократили.

Кристиан хмыкает, и это задевает моего муженька.

— А что? — добавляет он.

— Просто я мог бы помочь, — улыбается Кристиан. — У меня здесь друг Анри, тоже врач, замолвил бы словечко, чтобы тебя водилой на «скорую» взяли.

— Отличная мысль, — подхватывает Павел Георгиевич. — Там руководство хорошее. Зарплатой не обижают. И Оксане полегче будет. Тяжело, когда женщина одна семью тянет.

И тут я чувствую на себе ошарашенный взгляд Кристиана, будто он не ожидал, что мы с Васькой женаты.

— Да я сам справлюсь, — гордо отвечает мой муж, подвигая себе салат. — Я ж мужик. Ты сам-то кем работаешь?

Кристиан придвигается ближе к столу и вдруг обращается ко мне:

— Что тебе налить? Сок? Воду?

Меня парализует. Звучно сглотнув, хрипло отвечаю:

— С-сок… Пожалуйста…

Он берет графин и, наполняя мой стакан, с заметной издевкой в голосе отвечает Ваське:

— Я нарколог.

Этот черт Василий приподнимает удивленно брови, пряча внезапно взгляд. Теперь я могу на сто процентов сказать, что он злоупотребляет. Лопнувшие сосуды на лице и землистый оттенок кожи просто сигнализируют о том, что передо мной сидит мой пациент. Бухает он давно, и готов поспорить, что у него уже нехилые проблемы с печенью.

Да хрен с ним, меня другое удивляет.

Я кошусь в сторону нимфы по имени Оксана. Это, блядь, невинное и тихое создание замужем за этим отбросом?

— Крис, — внезапно произносит отец, и я натягиваю на лицо нейтральную улыбку, посмотрев на него, — у тебя же вроде есть знакомые в местных наркологических клиниках?

— Нда. Парочка есть, может, — произношу я потерянно.

Дьявол, я никогда не связывался с замужними женщинами. Мне было не сильно приятно знать, что, возможно, вчера вечером ее пялил муж, а сегодня эта дамочка стонет подо мной.