Но эту нимфу и женщиной-то сложно назвать. Скромниц я вообще терпеть не мог, но она сейчас сидит — глазки в пол, и тихо пьет чертов сок, а я в голове прокручиваю, как раздеваю ее и мы трахаемся. Просто какое-то помутнение в голове. Если я сейчас встану, то все увидят мой стояк.

— Василий, не поможешь мне? — интересуется отец у этого алкаша. — Дай, пожалуйста, вон тот салат попробовать.

— Да не вопрос, — хрюкает свинья Василий, передавая салатницу.

— Спасибо. Хорошо, когда среди врачей есть полезные знакомства, — продолжает отец нейтральную беседу. — У меня вот где-то телефончик хорошего кардиолога валяется. Хорошо, что еще не понадобился, но всякое в жизни случается. Главное — контакт есть, а там не знаешь, когда пригодится.

Хряк Василий морщит лоб, будто мой отец втолковывает ему сейчас сложную теорему, и шестеренки в пропитом мозге вынуждены вращаться чуть быстрее, чем со скоростью улитки.

— Че? Да? Ну ваще вы правы, — выдавливает он наконец. — В натуре связи нужны. У меня есть мобилка одного кента, который смотрящим в тюряге был. Хер знает, когда пригодится, — он хрюкает и запускает с чавканьем ложку в салат.

Чем дольше я его слушаю, тем ярче загорается внутри осознание: этот хрен с горы станет зятем моего отца в скором времени. И, зная папину мягкотелость, хряк рано или поздно сядет вместе со своей невинной нимфочкой-женой ему на шею, заделает пару отпрысков, а потом начнется нытье о том, что им негде жить и не на что детишек кормить. И отец, кажется, ни хрена не допирает, на что он подписывается. Я просто вижу, что на этом взрослом и вроде бы умном мужике в очередной раз дебильные розовые очки. Для него сейчас эта… Светлана? Или как там мою потенциальную мачеху зовут?... она для него — центр мироздания. Он впряжется в очередные проблемы своего Центра Мироздания и начнет их решать.

Черт. Его срочно нужно вытащить из этого дерьма.

— Крис, подай, пожалуйста, вон ту нарезку, — вырывает меня из раздумий отец, и я, опомнившись, беру и протягиваю ему блюдо. — А в какой клинике твои знакомые работают?

— Пал Георгич, вы че, зашиться хотите? — весело хрюкает Василий, наливая себе очередной бокал до краев. — Вроде ж не бухаете?

— Да, нет, Василий, — улыбается грустно отец. — Хотя, знаешь, последнее время я зачастил. Говорят, что когда похмелье начинает мучить после возлияний — значит, уже пора бы и наведаться к специалисту.

Я со звоном роняю вилку на тарелку, шокировано глядя на отца. Чего?! Зачастил?

Он подмигивает мне незаметно, и меня отпускает — ясно, пытается затащить этот отброс общества на лечение окольными путями. Хотя, кажется, я ему не раз говорил, что когда у человека нет желания выбраться из этого ада — помощь специалиста бесполезна.

— У меня похмелье… — растерянно бормочет хряк, глядя на бокал.

— Давай-ка Крис даст на номер своего знакомого и мы вместе сходим на прием? — предлагает отец, ухватившись за эту соломинку потенциального согласия хряка. Тот морщится, пожимая плечами.

— Ну я не знаю, Пал Георгич…

— Ой, сходите! — внезапно подает голос пассия моего отца, радостно всплескивая руками. — И давайте уж тему закроем, ребята. Хоть о чем-то более приятном поговорим…

Только нимфа продолжает молчать. Я на периферии зрения вижу, как она то краснеет, то бледнеет, постоянно прикладываясь к стакану с соком.

— Крис, дай телефончик доктора, — просит отец, и я растерянно ныряю рукой вниз, чтобы вытащить смартфон из кармана.

Только в этот момент происходит небольшая ошибочка. Кажется, я промахиваюсь, потому что под ладонью чувствую чье-то теплое бедро. Точнее, его внутреннюю часть. Я слышу тихое и испуганное «ой». В этот момент мать нимфы поднимает взгляд и обеспокоенно смотрит на нее.

— Оксан, все хорошо? Ты покраснела… давление?

Бля-а… поворачиваю голову и вижу, как нимфа превращается в изваяние с вытаращенными от шока глазами. А в голове загорается внезапно охренная идея, как одним выстрелом убить двух зайцев — избавиться от хряка и получить от этого удовольствие, а не головную боль.

— Н-нет, — раздается рядом сдавленное, пока моя ладонь движется к тому, что для МЕНЯ сегодня центр мироздания… в котором я хочу оказаться хоть сейчас. — В-все хорошо… салат вкусный…

— Какой салат? — удивленно улыбается мама. — Ты же еще ничего не попробовала.

— Она и так вширь пошла, — жуя, бурчит Васька и косится на меня исподлобья. — Диета не помешает.

Ну да, весить пятьдесят килограммов при росте в метр шестьдесят семь — это ужасно. Не женщина, а корова! Кажется, Кристиан разделяет мои мысли, потому что его пальцы начинают буквально мять мое бедро. И от этого у меня резко кружится голова.

Знаю, что следует убрать его руку, а еще лучше — возмутиться. А то веду себя, как шалава. Только тогда Васька меня дома поколотит. Решит, что я дала повод для распускания рук.

— Ну что за глупости? — разряжает обстановку Павел Георгиевич. — Какая Оксане диета? Худая, как тростинка. Светочка, подай ей вот эту нарезку. Сырок отменный, как ты и говорила, — улыбается он ей, и мама, краснея от смущения, кладет мне на тарелку несколько пластиков разной колбасы, сыра и овощей.

— Ох, Паш! — спохватывается мама. — А мы же наших деток так и не познакомили.

Деток… Мама — она и есть мама.

— Действительно, — поддакивает он и, жестикулируя, представляет нас: — Оксана. Кристиан.

Мы переглядываемся, я теряю дар речи от его сногсшибательной улыбки, а он, сволочь такая, еще и протяжно отвечает:

— Да мы уже… познакомились.

И его пальцы опускаются на мое оголенное колено, ловко проникают в дырку и начинают поглаживать.

Если Васька уронит вилку и нагнется, чтобы поднять, то мне конец. Пока ничего подобного не произошло, я кладу ладонь на мужскую руку, чтобы убрать, и вздрагиваю от соприкосновения. Наши пальцы крепко переплетаются, и Кристиан, по всей видимости, чувствует себя вполне нормально, держа вилку в левой руке. Либо он левша, либо ради меня так старается.

Ради меня… Звучит-то как… Смешно.

Кто я? И кто он? Хотя ясно, кто он. Типичный извращенец, готовый облапать сводную сестру, пользуясь роскошными внешними данными и умением себя подать.

У Васьки звенит телефон. Вытерев рот рукавом ветровки, он достает из кармана свою кнопочную «Нокиа», принимает вызов и орет на весь дом:

— О, даров, кореш! Вышел?! Поздравлямба! Че, когда бухич? — Он встает из-за стола и без всяких извинений обращается к Павлу Георгиевичу: — Сигаретку стрельнуть можно?

— Я не курю, — отвечает он.

Васька прикрывает телефон ладонью, будто на другом конце премьер-министр, и фыркает мне:

— Денег дай. За куревом схожу.