Всю жизнь склонный к одиночеству, десятилетним ребёнком я имел привычку гулять по нашим землям по нескольку часов. Однажды, я пришёл в место, в котором никогда раньше не бывал. Я засмотрелся на величаво текущую в полуденном свете реку внизу, стоя на краю высокого обрыва.

Вдруг край, на котором я стоял, сам собой откололся, и я стремительно полетел вниз, прямо на торчащие из реки скалы. От резкого падения у меня перехватило дух, я не успел даже закричать. Коротких мгновений полёта мне хватило, чтобы принять неизбежность гибели, однако перед самыми скалами меня поймал непонятно откуда взявшийся отец.

Только через несколько лет я осознал, что произошло на самом деле. Мой отец, Михаил Юрьевич Мартынов, проследил за мной и осознанно, силой своего Яра, отколол кусок скалы, на котором я стоял, чтобы, испугавшись, я разбудил спящий во мне Яр. Так думали мои родители, ошибочно полагавшие, что у меня не развит резервуар, в то время как на самом деле, он был развит чрезвычайно, но совершенно пуст.

После моего спасения отец вернул меня на верх, где меня ждал Тарас. Они снова усадили меня на край скалы, чтобы избежать развития у меня боязни высоты, и принялись расспрашивать о том, не почувствовал ли я чего-нибудь необычного. Увы, в ту секунду, кроме выброса адреналина и осознания неминуемой гибели, я ничего не почувствовал.

После этого отец потерял интерес к разговору и, взмыв в небо, вернулся в поместье. Тарас, на тот момент малый лет тридцати, остался со мной. Его Яра хватило нам, чтобы спуститься к реке, где мы провели остаток дня, купаясь и кувыркаясь на песке так, что к вечеру страшное падение стало казаться чем-то далёким и нереальным.

Следующий раз произошёл через год. Так же, на прогулке в лесу, я встретил незнакомого человека, которого я никогда до этого не видел.

Без лишних предисловий, он сообщил мне:

— Княжич, я тебя убью.

Его простота поразила меня. Человек знал о моём высоком происхождении, и тем не менее, не боялся возмездия со стороны моего отца.

Пока я обмозговывал эту информацию, человек распахнул свой дорожный плащ, внутри которого висело множество ножей. Он достал один из них, показал мне и метнул в мою сторону.

Нож вонзился в дерево по правую руку от меня. Я закричал и побежал в сторону поместья. Человек внезапно оказался метрах в семи впереди. И снова метнул нож, который чиркнул мне по руке, порвав рукав.

Я побежал обратно, вырвал первый нож из дерева и повернулся к человеку, намереваясь дорого продать свою жизнь. Тот улыбнулся, медленно достал очередной нож, и направился ко мне.

— Глупый княжич, — сказал он. — Где же твой Яр? Без него тебе не победить.

Я молчал, выставив вперёд нож. Человек подошёл и начал размахивать передо мной ножом, как бы пытаясь ударить меня. Я, в свою очередь, отмахивался своим ножом, стараясь зацепить человека.

Вдруг я почувствовал, как невидимая сила поднимает меня в воздух, разводя мои руки в стороны.

— Последний шанс, княжич, — с той же страшной улыбкой сказал человек. — Я разорву тебя как листок бумаги.

Я почувствовал, как та же невидимая сила тянет меня в противоположные стороны. От боли я вскрикнул. Но я не мог даже попытаться применить Яр, потому что нельзя применить то, чего нет. Так же, как, например, можно напрягать зрение, тщась увидеть что-то даже в кромешной темноте, но нельзя даже попытаться что-то увидеть, если у тебя совсем нет глаз.

Из леса послышались голоса. Человек прислушался, отпустил меня и взлетел, скрываясь за верхушками деревьев. Через мгновение показались мой отец и Тарас.

— Ты кричал, что случилось? — услышал я голос отца.

— Папа, — заплакал я, — на меня напали, он полетел туда.

Пальцем я указал направление. Отец сразу взлетел.

— Не бойтесь, Матвей Михайлович, — сказал Тарас, — Михаил Юрьевич его найдут.

Тарас доставил меня домой, где меня ждал новый мощный компьютер, за которым я и провёл следующие несколько недель, играя во все игровые новинки тех лет. Через час отец вернулся и сказал, что убил напавшего на меня сумасшедшего и что бояться мне нечего. За этим, вновь последовали расспросы о моих ощущениях, на которые я ничего нового ответить им не смог.

Сейчас смешно вспоминать, что такое нелепое представление могло меня напугать, но нужно понимать, что оно было рассчитано на одиннадцатилетнего мальчика. Человек, который якобы собирался меня убить, так много болтал о том, какой он страшный, так много показывал свои ножи и так старательно направлял их куда угодно, только не в меня, что это не могло быть ничем иным, как попыткой пробудитьво мне Яр. А точнее, пытались заставить лучше чувствовать мой резервуар.

Новый компьютер был способом родителей отвлечь меня от возможных страхов и дурных воспоминаний после этого мнимого нападения на меня. Заместить дурные воспоминания хорошими.

Будучи ребёнком, к тому же, робея перед родителями, я затруднялся внятно объяснить, что я чувствую свой резервуар прекрасно, может быть даже лучше, чем они, каждую стенку резервуара могу «ощупать» как раз потому, что он совершенно, отчаянно пуст. Родители же тогда полагали, что Яр у меня есть, только его, как у многих мальчишек, мало, и что я просто плохо чувствую его вместилище.

Это недопонимание, в данном случае, вещь абсолютно объяснимая: даже взрослому человеку затруднительно объяснить врачу, где именно у него что-то болит и какой именно болью. Что же тогда говорить о ребёнке, который пытается объяснить то, чего у него нет, взрослым, которые уверены, что не быть этого не может.

Третий же случай абсолютно нелепый и даже, как говорят простолюдины, «кринжовый». Убедившись, что угроза смерти никак не помогает моему развитию, мой отец решил зайти с другой стороны.

Мне было уже пятнадцать лет, и в тот день я занимался сёрфингом в месте, где обычно занимались не-дворяне. Там были неплохие волны, и можно было не стесняться отсутствия Яра, необходимого для сёрфинга настоящего.

Таким образом, пляж был общественным, самым обыкновенным, и народу там было много. Всплывая на поверхность, после очередного падения в воду, я вдруг почувствовал, что мои завязки на моих пляжных шортах ослабли и, намокшие, они идут ко дну со скоростью необыкновенной.

Всё произошло очень быстро, и я понял, что я, молодой княжич Мартынов, нахожусь у берегов общественного пляжа совершенно голым. Если бы у меня был Яр, то я бы просто взлетел, прикрывшись доской, и долетел бы до раздевалок, где у меня была одежда в закрытом шкафчике. На