слияние христианской церкви с государством усугубило ее тоталитарные поползновения, оказав пагубное, губительное влияние на церковь.

Запрещать инакомыслие и изводить еретиков — задача элементарная, но ее «окончательным решением» всегда является исчезновение запретителей, происходящее одинаково и как бы само собой…

Нет более надежного средства сохраниться в истории, чем правильные ответы на ее вызовы, а правильные ответы дают не догматики-запретители, а реформаторы-неофилы: здания, которые не реставрируют, рано или поздно подвержены разрушению. Никакая охрана — даже таблички «памятник архитектуры» — не спасает от обрушения самые прочные сооружения, когда-либо возведенные человеком. Пирамиды — и те выветриваются под действием факторов времени…

История — наиболее яркая свидетельница гибели цивилизаций, государств и народов, застывших в своем развитии. От Арнольда Тойнби мы знаем, что с древности до наших дней сохранилось только 5 государств (Китай, Индия, Персия, Греция и Израиль) — все остальные исчезли, оставив только черепки и прах. И произошло это по одной и той же причине: когда слишком рьяно охраняют «древлее благочестие» — так я образно называю человеческую дремучесть, — старое в прямом смысле слова берет верх над новым и не дает возможности молодым побегам сохранить лес.

В своих книгах я пытаюсь пропагандировать «новое сознание», потому что охранительство разрушительно не только для государств и народов, но и для идеологий, религий, даже культуры и науки. Народы, слишком рьяно охраняющие «наследие отцов», в лучшем случае остаются в первобытном состоянии — я удостоверяю это, побывав в первобытных племенах Африки, Австралии, Океании и Амазонии.

Нет, я не отрицаю необходимость культурного наследования — я предостерегаю от упадка, вызванного консервацией «старины глубокой», в равной мере — «незыблемых» и устаревших идей и их носителей геронтоманов.

Обратите внимание: даже крушение коммунизма, даже падение Российской империи не защищает от макашевых, варенниковых, зюгановых, прохановых и путиных, но будущее все же не за ними, а за Владимиром Соловьевым, Сергеем Булгаковым, Николаем Бердяеым, Львом Шестовым, Михаилом Бахтиным, Юрием Лотманом, Мерабом Мамардашвили…

Согласно К. Э. Мейнике, история государств и народов — это история их верований. Это означает, что реалии истории отражают правильность или ошибочность верований народов: именно оттого одни государства и народы процветают, а другие клонятся к упадку и исчезают с исторической арены. Сказанное в полной мере относится к религиям и церквам.

Борьба с еретиками в собственных рядах, выискивание инакомыслящих, болезненная сверхчувствительность к критике, защита устарелых догм, террористы-самоубийцы, взрывы 11 сентября в Нью-Йорке, «пороховой заговор»[6], израильско-палестинские войны, истребление сербов, хорватов, мусульман, повсеместные преследования евреев, североирландский конфликт, тоталитарные секты — далеко не полный перечень примеров религиозного фанатизма, ведущего к закату церквей и религий, к патологической вере и теологии.

Подобно тому, как неправильные ответы правящей элиты на вызовы истории содействуют брейкдауну (падению) государств, судьбы всех церквей определяются их способностью к радикальному реформированию. Отмирание язычества, закат орфизма, зороастризма, сабеизма, тенкуо, као даи, местных религиозных течений, карго-культов тихоокеанской Меланезии и Новой Гвинеи[7], падение влияния других церквей и религиозных конфессий связаны с их неадекватностью ситуации, нереформируемостью, привязанностью к умершим мифам.

Легенды и мифы восходящего христианства не действуют на его закате, кажутся несусветными анахронизмами. Есть такое выражение: «Несчастные, они этому верят». Но если на восходе христианства у несчастных действительно были основания верить в сказки, то нынешний клир не осознает, что в XXI веке уже невозможно мыслить категориями императора Константина, Крестовых походов, инквизиции и «ловить человеков» на мифы начала эры.

Религия, паразитирующая на страхе, наказании, аде, геенне огненной, воскрешении, втором пришествии, опасна и разрушительна. Она подрывает сознание верующих. Мстящий и карающий Бог — это религиозный абсурд, творящий Бога по образу и подобию племенного вождя, судьи или палача. У такой религии только два выхода — отречение от первобытного бесовства, царящего в душах духовников, или погибель.

Я не могу предсказать время падения тех или иных конфессий, но без радикального обновления, без нового лютеранства, без раскаяния за ошибки прошлого их брейкдаун неизбежен. Даже у тысячелетних церквей есть только один путь сохранения — адекватные ответы на вызовы времени. Христианство хранят и укрепляют положенные в его основу идеи любви и прощения, но разрушают лежащие в основании церкви фальсификации «святых отцов» — доктрин непорочного зачатия, божественной природы Христа, боговоплощения, Троицы, вознесения и возвращения, апокалипсиса, мстящего, карающего, кровожадного Бога, еще — феномены еретичества, допотопных церковных обрядов и таинств, языческого сонма бесов, ангелов и святых. Вера в непорочное зачатие, воскрешение, проделки сатаны или апостольские фокусы-чудеса кажется мне такой же примитивной и жалкой, как иудейская вера в первородный грех, «ошибку творения» или Бога-мстителя, мало совместимые со всемогуществом или благостью Творца.

В будущее нельзя войти с обремененным ошибками прошлым — еще никому и никогда не удавалось! Отцы всех христианских конфессий и даже наиболее продвинутого среди них протестантизма разрушают здание своих церквей собственной дремучестью, нежеланием обновления, в частности, реакционностью православия, в XXI веке разговаривающего с паствой на языке Аввакума. Увы, если религия или религиозная идеология приходят к власти, она неизбежно превращается в тормоз.

Подобно тому как правители разрушают страну имперскими замашками, евроазийством, «вертикалью власти», психологией «Старшего брата», отцы православия при кажущемся возрождении русской церкви, загоняют ее болезни вглубь, а это никогда и никого не вело к выздоровлению.

Я убежден в том, что для многих церквей мира, особенно христианской и исламской, проблема стоит таким образом: кардинальная реформация и отказ от «дремучести» — гарантия сохранения и даже процветания, или стремление удержать статус кво со всеми фальшивками и подделками — гарантия брейкдауна[8].

Здесь важна и принципиальна трагедия Исаака Ньютона, глубоко знавшего церковную историю и понимавшего разрушительность для церкви безнадежно устаревших доктринальных догм. Душевная жизнь Ньютона была исковеркана его глубинным «еретичеством» — пониманием порочности религиозных фальсификаций в период формирования институализированной церкви в III–IV вв. Не случайно «отец науки» коллекционировал сведения о зверствах христиан — видимо, получал удовлетворение от констатации того, к чему ведет дьявольство отказа от заветов Христа. Слава Богу, те времена прошли, но не прошло непонимание «отцами» нынешних церквей движения жизни к новым идеям и формам. Если «отцы церкви» рано или поздно не отвергнут фальшивки и «деяния» своих предшественников, разрушение христианских и исламских церквей станет исключительно делом времени, причем не столь отдаленного. Не спасут ни конформизм, ни вечный сон, ни невежество человеческих масс.

Религия несоизмерима с наукой, но они взаимодополнительны. Конфликт между ними непродуктивен и опасен. Обострение отношений между ними является проявлением дремучести и невежества: «опровержения» ученых в этом отношении ничем не отличаются от «доказательств бытия Божьего» теологов.

В этом месте