— Нас пасут? — спросил Алеша беспечным голосом.

— Возможно.

— Где?

— Двое у киоска с напитками.

Хромов незаметно покосился в сторону киоска.

— Вижу.

— Действуй.

Егор отключил связь и убрал трубку в карман. Алеша еще некоторое время продолжал держать телефон у уха, имитируя разговор.

Кремнев поймал себя на том, что в душе у него снова поднимается тревога. Если Семен прав и те двое у киоска явились сюда по их душу, то… Впрочем, не стоит волноваться раньше времени. Главное, не делать резких движений. «Объект» в гриме. Его сейчас даже родная мать не узнает.

Но душу Егора грызло что-то еще. Он снова внимательно взглянул на оперативников и понял, отчего на душе у него было так тревожно. Все дело в Бакине.

Глаза Бакина лихорадочно блестели, на губах играла улыбка. Пальцы правой руки непроизвольно поглаживали лацкан пиджака и так и норовили потянуться к кобуре.

«Сволочь, — подумал в сердцах Кремнев. — Нужно было оставить его в отеле».

Но менять что-то было уже поздно.

Хромов, Бакин и «объект» спокойно допили кофе и неторопливо двинулись к стеклянной двери, ведущей на летное поле.

Алеша Хромов шел справа от «объекта», Бакин — слева.

«Давайте, ребятки, — думал, глядя на них, Егор. — Давайте. Только без спешки».

Троица уже добралась до двери, когда навстречу ей, хлопнув стеклянной створкой, выскочил толстый мужик в пропитанной потом футболке и с коробкой в руках. Мужик с ходу налетел на Бакина и едва не сбил его с ног. Бакин чертыхнулся, схватил невежу за шиворот и встряхнул.

— Куда, на хрен, прешь? — гаркнул он. — Глаза разуй, мудак!

Мужик с грохотом уронил на пол коробку и выкатил на Бакина булькатые глаза.

— Рускый! — вдруг заорал он. — Рускый!

Бакин отшатнулся от мужика и машинально откинул полу льняного белого пиджака. Рука его легла на рукоять пистолета. В следующую секунду он осознал свою ошибку, но было уже поздно.

— А-а! — заорал мужик, резко повернулся и побежал прочь от двери. — Рускый! Рускый!

Мужчины, стоявшие у киоска, что-то крикнули. В руках у них появились пистолеты, и они побежали к двери.

Егор успел увидеть, как Леша Хромов схватил за рукав растерявшегося «клиента» и потащил его к двери. Видел он и то, как Бакин выставил перед собой пистолет и как этот пистолет, оглушительно рявкнув, дважды дернулся в руках Бакина.

Один из бежавших мужчин споткнулся и упал. Другой открыл ответную пальбу. Зал аэропорта наполнился грохотом выстрелов. Егор вскинул пистолет и нажал на спуск. Бегущий мужчина перекувырнулся через голову и схватился за окровавленное колено.

Но к двери аэропорта со всех сторон зала бежали еще несколько человек. Все они были вооружены.

Семен Арутюнян бросился им наперерез, быстро присел на одно колено и, держа пистолет двумя руками, выстрелил три раза. В следующую секунду из головы его брызнул фонтан крови, он повалился набок и замер.

Егор был уже рядом. Он присел возле Семена и, не обращая внимания на визжащие над головой пули, прижал пальцы к его шее. Затем снова вскочил на ноги и побежал к осыпавшейся стеклянной двери, от которой осталась одна лишь металлическая рама.

Бакин лежал на спине, елозя ногам по мраморному полу. Его грудь и живот были изрешечены пулями. Егор пробежал мимо него, не останавливаясь. Спасти его было уже невозможно.

Худощавый лысый мужчина в форменной синей робе бежал к ним со стороны летного поля. Алеша Хромов выстрелил в него на ходу. Лысый пригнул голову, но продолжил бежать.

Егор в несколько прыжков настиг врага и на ходу ударил его рукоятью пистолета по лысому черепу. И тут же побежал дальше. Он видел, как в затылок и в спину Леше Хромову вошли пули и как Хромов, упав на бегу, ткнулся лицом в асфальт.

Егор успел схватил «клиента» за загривок и пригнуть его голову. До вертолета оставалось метров десять. Егор толкнул к нему перепуганного подопечного, крикнул:

— В вертолет! Быстро!

А сам повернулся и стал отстреливаться от бегущих к вертолету людей. Левое плечо обожгло, но Егор почти не обратил на это внимания. Он стрелял преследователям по ногам, хотя понимал, что в такой суматохе пули разлетаются веером и любая из них может лишить человека не только способности двигаться, но и самой жизни.

— Порядок! — крикнул у Егора за спиной «объект».

Егор повернулся и бросился к вертолету. Запрыгнув в вертолет, он крикнул пилоту:

— Взлетай!

Вертолет загудел, вздрогнул и стал набирать высоту. По полю бежали люди. В их вытянутых руках по-собачьи лаяли пистолеты. Егор открыл ответный огонь, стараясь ни в кого не попасть. Мужчины пригнулись. Выпустив всю обойму, Егор отпрянул от двери вертолета и вжался спиной в кресло. Теперь все было в Божьих руках.

Вертолет наконец набрал высоту и полетел в сторону широкой полосы пролива. Вскоре он стал недостижим для пуль.

Кремнев повернулся к «объекту», осмотрел его и угрюмо спросил:

— С вами все в порядке?

— Да, — сдавленно ответил «объект». — А что с остальными? Почему мы их бросили?

— Остальных больше нет, — сказал Егор и отвернулся.

— Мне жаль, — тихо пробормотал «объект».

Егор ничего не ответил.

Вентилятор вращается на тумбочке, увязая лопастями в знойном липком воздухе. Егор лежит на кровати, раскинув руки и глядя в потолок. Во взгляде его — ночь, в голове — пустота, в душе — черная тоска без единого просвета.

Лопасти вентилятора вращаются, взрезая душный густой воздух и не принося даже видимости прохлады. Но Егор не чувствует жары.

— Остальных больше нет, — медленно произносит его рот.

Он вспоминает добродушное лицо Алеши Хромова, круглую, чуть лукавую физиономию Семена Арутюняна. Потом перед его мысленным взглядом всплывает третье лицо. Бакин. «Я соскочу, — бормочет он, глядя на Егора воспаленными глазами. — Честное слово, соскочу. Только пусть это останется между нами, ладно? Я не смогу без этой работы. Не смогу без адреналина. Сдохну от тоски».

Брови Егора сурово сходятся у переносицы, а губы расползаются в свирепую усмешку. Какой поганой бывает иногда жизнь. И какими жестокими иногда бывают ошибки. Нужно было сразу отстранить этого сукина сына от дела.

Впрочем, о мертвых плохо нельзя… Если кто и виноват в случившемся, то только он — Егор Кремнев.

Егор опустил руку с кровати и нащупал стоявшую на полу початую бутылку водки. Поднял бутылку и поднес ее к глазам. Осталось меньше половины. Нормально. Добить это и остановиться. Хотя…

Он прислушался. Душ в ванной перестал шуметь… Сейчас она выходит из душа. А сейчас вытирается огромным махровым полотенцем. Чуть подсушивает полотенцем волосы… Волосы у нее роскошные. Каштановые, с легким рыжеватым оттенком, густые, как… Даже не с чем сравнить. В мире нет ничего роскошнее и гуще ее волос.