Даже не слушая о том, что тараторит Морган, допиваю бокал и проваливаюсь в сон под её трёп. Меня он усыпляет лучше любого радио. Завтра она исчезнет, и моя жизнь снова будет очень скучной.

Из сна меня вырывает громкий крик, от которого я подскакиваю и тут же падаю с дивана. Скуля и потирая копчик, разлепляю веки, вспоминая о том, что в моём доме гости. Детский плач буквально разрывает барабанные перепонки, а вокруг никого. Солнце уже нагревает дом, сухость во рту требует ледяной воды, а тело настолько липкое от пота, что вынуждает выбрать сначала душ. Там и попью, чего уж отказывать себе в удовольствиях.

Поднимаюсь на ноги, иду мимо своей спальни, где продолжается плач ребёнка, и направляюсь в родительскую ванну. Подпеваю себе под нос, выстраивая новую легенду своей жизни для Морган, чтобы она не думала о том, что я какая-то глупая неудачница, довольно брызгаю на себя мамиными духами и выплываю из душа, как сирена морская. И чего это я вчера позволила ей так со мной обращаться? Это она должна мне завидовать! У меня нет обузы, вроде до сих пор орущего младенца, меня никто не бросал… ладно, двое бросили, но не беременную же, у меня отличное спортивное тело и шикарные густые волосы, о которых мечтают многие. А ещё я могу делать всё, что хочу.

– Морган, тебе нужна помощь? – Стучась в спальню, открываю дверь и вижу только автокресло, в котором лежит ребёнок, валяющуюся рядом детскую сумку и никакой Морган.

– Да замолкни ты на секунду, – зло бросаю девочке, уже покрасневшей от крика, и осматриваю спальню. Нет ни её вещей, ни туфель, ничего. Так… нет, она, наверное, внизу и не слышит. Или на пробежку ушла, да?

Вылетаю из спальни и, сбегая вниз, зову Морган, но в ответ слышу лишь плач Мими на втором этаже, и всё. На подъездной дорожке нет ни машины, ни самой мамаши.

– Чёрт! – Взвизгиваю я, опасаясь предположить самое плохое.

На столике на кухне замечаю записку.

– Нет, нет… ты стерва! Ты не могла уехать! – Возмущённо кричу я, когда до меня доходит смысл сказанных ею вчера слов о том, что она прекратит сегодня кормить грудью. И ещё вот этот клочок бумаги, на котором написано лишь: «Мими теперь твоя забота. Спасибо».

Эта зараза бросила ребёнка! Она оставила его мне!

Падаю на стул, и мне становится дурно… Вот говорила мне мама: «Не приглашай незнакомцев в дом, они тебя обманут». Так и есть. Попала, так попала. И что мне делать?

– Макс! Фрэнк! – Долблю по двери в начале седьмого утра, держа в руках автокресло с заснувшим от усталости ребёнком, и чуть ли не плачу, понимая, в какое дерьмо я вляпалась.

– Ма-а-а-аксимиль-я-я-ян! – Визжу я, как в детстве, когда меня кто-то сильно обижал, а точнее, Морган, и мой брат всегда вытаскивал меня из будки, с чердака или просто забирал пораньше, только бы не пересечься с этой стервой.

Слышу топот, а затем дверь распахивается, и меня встречает перепуганный, ещё сонный, в одних боксерах с изображением супермена, братик.

– Какого чёрта?!

Толкая его, залетаю в небольшую, но такую любимую и уютную гостиную, по пути ставлю автокресло на пол, с проснувшимся и вновь начавшим реветь младенцем, и туда же бросаю детскую сумку.

– Это что такое, Лекс? Откуда у тебя ребёнок в грёбаных шесть утра? – Кричит брат, пытаясь перебить ор Мими.

– Я… Морган! Она бросила её! Она оставила её мне! Она…

– Что за явление Христа народу… ох, гиппопотам небесный, откуда у нас такое милое дитя? – К нам присоединяется Фрэнк, супруг моего брата и расплывается в улыбке, глядя на Мими.

– Как Морган? Какая Морган? – Не обращая внимания на двухметрового мужчину, пробирающегося к автокреслу, кричит Макс.

– Та самая Морган Брайт! Она оставила это мне! – Указываю пальцем на Мими, уже оказавшуюся в руках голого мужика в розовых трусах с Минни.

– Закройте рты оба. Вы пугаете это прекрасное создание, – низким баритоном, который меня всегда немного пугал, хотя я отлично знаю, что Фрэнк даже комара пальцем не тронет, при попытке последнего высосать из него всю кровь, замолкаю и перевожу дыхание, падая на диван.

– А теперь, Лекс, спокойно объясни всё Макси, а я пойду найду что-нибудь вкусненькое для моей принцессы. Да, моя хорошая, ты просто голодная и поэтому злая? А чтобы говорить с любым человеком, надо его сначала покормить. Да ты ж моё чудо… – наблюдаю, как Фрэнк удаляется на кухню, улюлюкая и успокаивая ребёнка.

– Алексия, чёрт возьми, какого лешего ты связалась с Морган Брайт? Где ты, вообще, её откопала? – Возмущается брат.

– Я… она сама приехала. Ворвалась вчера вечером, притащила этого… эту орущую пиявку, попросила остановиться на ночь, и всё. Она меня ещё и опоила вчера. Специально подготовила бутылку вина и напоила им, что я отключилась и не услышала, как она свалила куда-то и подбросила свою дочь мне! Я…я не знаю ничего о детях, Макс, я…я в панике и приехала к вам, чтобы ты мне помог… ты же адвокат, ты сможешь найти её и заставить забрать ребёнка, – ища подходящее объяснение, быстро говорю.

– Так. Ты уверена, что это была Морган Брайт, и что она, действительно, бросила своего ребёнка, а не отправилась покрасить корни волос? – Уточняет он.

– Уверена. Я проснулась полтора часа назад, начала звонить ей, даже в «Твиттер» зашла и попыталась найти её там. Но ничего. Мобильный не отвечает. А такого аккаунта не существует, он удалён. Да ещё и записка, – киваю я и, доставая из кармана шорт клочок бумаги, протягиваю его Максу. Он быстро пробегается по нему взглядом, и его лицо немного бледнеет.

– Вот чёрт, – потирая лицо, брат садится рядом со мной.

– Ты должен по своим каналам пробить контакты её матери, живущей в Голливуде, и заставить приехать сюда, чтобы забрать Мими и дать просраться Морган.

– Нет, – категорично отрезает брат. – Я сейчас же оденусь, и мы поедем в полицию. Я буду тебя защищать и сам напишу заявление, пусть они разбираются с Морган, а не мы и…

– Никогда, Максимильян, такого не будет. Ты не отдашь эту богиню на съедение полицейским гиенам, – поворачиваю голову, к вернувшемуся с Мими на руках Фрэнку, которую он кормит из бутылочки.

– Откуда у тебя…

– Мы же подготовились к усыновлению, вот и навёл смесь из наших запасов. Ты пришла по адресу, Лекс. Мы позаботимся о ней, пока не вернётся её мама, и я надеюсь, что она никогда не вернётся. Ты останешься с нами, красавица, у тебя будет два папы, да? Тебе нравится? Макси, я ей нравлюсь, – радостно заканчивает Фрэнк, улыбаясь и качая малышку.

– Ты рехнулся? Ты хоть понимаешь, чем это грозит нам и Лекс? Если кто-то узнает о том, что мы незаконно воспитываем ребёнка, да, не дай бог, обвинят в похищении, то никогда нам не видать своего. Мы окажемся за решёткой, а я потеряю практику, и всё это исчезнет! И у ребёнка, кроме матери, есть отец! – Яростно подскакивает с дивана брат и подходит к мужу, но тот легко уворачивается от него и отходит спиной, явно не собираясь следовать словам благоверного. Конечно, их перепалки всегда были для меня лучше любого комедийного шоу, но сейчас мне страшно. Я никогда не оказывалась в подобной ситуации и абсолютно не понимаю, что я должна сделать. Слова брата мне нравятся, потому что ответственность за полуторамесячного ребёнка брать на себя не буду, я сама ещё не выросла. Хотя пора, но я хочу быть маленькой, а тут ещё вот это орущее чудовище. Но доводы, которые в данный момент приводит Фрэнк, о том, что полиция передаст ребёнка органам опеки, и они сдадут её в детский дом, а там непонятно кто и как за ней будет смотреть, в то время как здесь она получит уход и любовь, подводят меня к мысли, что и он прав.