Архиепископ продолжил речь: «Известно многим из вас, что невеста была занята открытием своего нового ресторана — того, что первым расположился на пике Эвереста. Известно также, что за последние 24 часа погодные условия значительно ухудшились, так что наша дорогая Эсма вынуждена была остаться на Эвересте в ожидании перемены погоды и, тем не менее, она всё-таки решилась на запасной вариант — вместо неё в церемонии, каковую невозможно отменить, примет участие дублёрша (если можно так назвать). Наш стоический жених благосклонно согласился с таким решением. А вот и он, собственной персоной».

Покуда архиепископ говорил, электронный орган звучал всё мягче, пробираясь через пассажи Свадебного марша Вагнера. Скрытая вуалью особа в длинном платье («шлейф длиной двадцать метров!» — шептали осведомлённые дамы своим кавалерам) шла по проходу в сторону алтаря. Две молоденькие подружки невесты, раскрасневшиеся под пристальными взглядами собравшихся, следовали рядом.

Она поравнялась со стройной элегантной фигурой Виктора.

Дублёрша невесты не была человеком. Её поставили с завода Рено-Бурсей, который специализировался на производстве андроидов. В её пластиковом лице обнаруживалось сходство с находящейся в затруднительном положении Эсмой Брэкентот, из пластикового рта доносились звуки оцифрованного голоса Эсмы.

— Судя по всему, модель ALF-21, — тихо прокомментировал Оббаги.

Виктор Дё Бурсей взял андроида за руку и церемония продолжилась.

— Это такая форма машинного инцеста. С тех пор как их поставили на поток, — прошептал Паулюс Стромайер на ухо своему соседу, Барнарду Клипингу. — Говоря словами архиепископа, «все мы знаем: война между невежеством и мудростью давно была объявлена, в то время как вечная война между добром и злом всё ещё продолжается. Добро прижато к стене и рискует навсегда покинуть поле битвы. Но данная церемония — заведомо выигранное сражение».

Он снова полностью сосредоточил взгляд на счастливой паре у алтаря. На чёрном, испещрённом морщинами лице читалось сомнение.

Архиепископ провозгласил торжественным голосом, воздев руки над головой:

— Мы осознаём: Виктор и Эсма, стоящие предо мной, объединились священными узами брака пред всеми присутствующими и свидетелями, во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Да благословит вас Господь, и пусть Он будет благосклонен к вам. Аминь.

Все восторженно зааплодировали.

— Надеюсь, ему понравится медовый месяц, — изрёк Барнард Клипинг.

— Понадобится консервный нож, — хихикнул Паулюс Стромайер.

Собравшиеся со вздохами облегчения поднялись со своих мест и стали выходить на свежий воздух. Солнце всё так же сияло, хотя и не столь ярко, как прежде. Грозовые облака висели над северными склонами, сверкали молнии. Две тысячи гостей выглядели обеспокоенными. Для женщин важнее всего было удержать шляпы при лёгких порывах ветра, а мужчины больше были заинтересованы в том, чтобы разглядеть под шляпками симпатичные ухоженные личики.

Берти Хейз продрался сквозь толпу и теперь разговаривал с Беттиной Сквайр. Беттина размышляла о том, что он ей нравится, даже несмотря на прыщавый подбородок. Берти счёл её немного полноватой, но довольно привлекательной. Он знал: о её кузине Франсин ему даже и мечтать не пристало. Они беседовали о мировом успехе норвежской поп-группы «Стрэнд», производя едва уловимые сознанием вычисления. Мозг вырабатывал стратегии приближения и отступления.

Когда начались танцы, у Берти в руках была не только реализованная возможность, но и Беттина. Теперь варианта два: или трудности позади, или их станет ещё больше.

Такое составление потенциальных пар практиковалось повсеместно. Даже среди тех, кто постарше: отец Дё Бурсей, скажем так, снисходительно поддерживал разговор с весьма привлекательной Розой Байуотер — в данном случае его оценивающий взгляд мог был расценен как призыв к интимным отношениям, пусть даже теоретически. На повестке дня стоял вопрос о возможности сближения. Все уже находились под воздействием алкоголя и непринуждённого общения с представителями противоположного пола, старавшимися подчеркнуть, пусть и не столь явно, свои основные привлекательные стороны.

В атмосфере всеобщего веселья многие уже чувствовали себя раздетыми. Обладательницы юбок готовы были сменить их на бокалы с шампанским. Однако среди гостей велись и интеллектуальные беседы: кое-кто из присутствующих предпочитал контактировать с помощью абстрактных образов. Компания интеллектуалов собралась вокруг Паулюса Стромайера. Сын его, Алекс, был одним из троих в экипаже на «Родденбери» — космическом корабле, направленном к Юпитеру и его спутникам. Стромайер разговаривал с довольно эксцентричным знаменитым археологом Дэниелом Поттсом, отцом певца Олдувая Поттса. Присутствовала Эмигделла Хейз с любовником Рэндольфом Хэвеном, а также Барнард Клипинг и несколько студентов из Сорбонны.

— Ведь «Родденбери» может обнаружить там жизнь, и это полностью изменит наше отношение к самим себе. Имею в виду, тогда мы сможем регулярно летать на Юпитер, ведь так? — поинтересовалась одна студентка.

Шестидесятилетний Дэниел Поттс, со сморщенным, как печёное яблоко, лицом, с плохо скрываемым разочарованием парировал:

— Видите ли вы преимущества в таких регулярных рейсах?

Хотя такой ответ и застал студентку врасплох, она была готова ответить:

— Раз путешествия расширяют границы сознания, подумайте о том, насколько оно расширится благодаря полётам на Юпитер!

— Неверная трактовка. Путешествия не способны расширить ничьё сознание. Всего лишь предубеждение, — возразил Дэниел.

— Возможно, у этой юной леди нет никаких предубеждений, — пришёл на подмогу девушке Паулюс Стромайер.

Эмигделла, понизив голос, сообщила Рэндольфу Хэвену:

— Однажды видела дочь Дэниела. Джозефину, по-моему. Та не питает особой любви к своему отцу. Непонятно, как Лена его выносит.

— Очень многое остаётся за границами твоего понимания, Эми, — сладким голосом сказал Дэниел. У него был острый слух.

— Почему ты так груб, Дэниел? — воскликнула Эмигделла, схватив его за руку.

Он ухмыльнулся и прямо ответил:

— С одной стороны, я не пью, потому не нахожусь в полупьяном виде, как большинство из вас. С другой — считаю свадебные церемонии, даже с андроидом вместо жены, примитивным ритуалом. Что-то подобное практиковали в период плиоцена. И мы так и не сумели перерасти этот обряд. Конечно, к нему относится и лишение женщин невинности. Но едва ли это актуально в данном случае.

— Почему же, можно вытащить одну из её батареек! — произнёс Рэндольф и засмеялся над своей удачной шуткой.

Гром над холмами и грозовые мысли заглушали грохот копыт. Городские жители были неспособны его услышать. Внезапно интеллектуальные бои и торжественное разрезание свадебного торта, точной копии Рейхстага в сахарной глазури, пришлось прервать.

С северных склонов спустилось настоящее стихийное бедствие — более сотни мустангов. Дикие косматые лошади всех оттенков коричневого возникли в празднично украшенной долине. Крепкие создания с высокогорных плато жили в табунах среди колючих кустарников и вечнозелёных маккий[9], не причиняя никакого вреда. А сейчас были словно наэлектризованы грозой. Колебания воздуха отзывались в их черепах. Внезапно они подняли головы. Вожаки табуна заржали и стали рыть копытами землю. Стадо пришло в движение. Раздался раскат грома. Невысокое деревце загорелось от удара молнии. Мустанги понеслись галопом. Создалось ощущение, что их слишком долго держали в стойле.