дней. Часто проигрывает. Как и все они… эти джентльмены удачи. Одним словом, игра как наркозависимость. Ему постоянно нужны деньги. Этот Дитмар недурен собою, он на пять лет моложе Жаклин. Я думаю, что он вскружил ей голову в один из тех периодов, когда крупно выиграл в казино и шиковал в каком-нибудь ресторане.

Мартина, уставшая хранить молчание, произнесла:

– Так вашу знакомую зовут Жаклин? Она часто посещала рестораны?

– Не скажу чтобы очень, но могла себе позволить бывать в ресторанах, так как неплохо зарабатывала в нашей фирме. Я думаю, что он и женился на ней из-за денег.

Макс оживился:

– Так она богата? Пока что вы назвали ее единственный доход: заработную плату, пусть и неплохую.

– У нее были кое-какие сбережения, оставшиеся от покойного мужа. Но главное – это дом. Прекрасный дом в фешенебельном районе Франкфурта, доставшийся также от мужа. Он стоит больших денег.

– В случае смерти Жаклин дом достался бы этому Дитмару? – спросил Макс.

– Нет. Жаклин завещала дом своему сыну. В случае ее смерти дом не достался бы Дитмару… – господин Хильберт запнулся, но почти сразу же продолжил: – Но это было тогда…

– А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, – вырвалось вдруг у Макса, а Мартина даже привстала со стула.

– Я еще не рассказал вам главного, все еще впереди, – взволнованно сказал клиент и сомкнул губы.

На некоторое время в офисе установилась тишина. Макс и Мартина размышляли каждый о своем. Сыщик думал о том, что еще не услышал от клиента ни одного факта, хотя бы косвенно указывающего на преступление любого характера. Играть в азартные игры закон не запрещает, жениться ради денег тоже не возбраняется, завещать имущество можно кому угодно: на то она и воля завещателя… Мартина думала о несчастной женщине, оставшейся вдовой, но не потерявшей желания вновь обрести личное счастье. Клиент пытался побороть внутренние эмоции, вызванные воспоминаниями о наболевшем. Наконец он заговорил:

– Я уже упоминал, что совсем недавно вернулся из Египта. Пока я был там, мы переписывались с Жаклин, так как продолжали поддерживать хорошие отношения и после ее нового замужества. Полгода назад она сообщила мне, что в автомобильной катастрофе погиб ее сын. Она просила моего совета в отношении дома. Ведь теперь, после смерти сына, существующее завещание теряло смысл. К этому моменту она, пожалуй, уже поняла, что представляет собой Дитмар Гундер, и не хотела бы, чтобы после ее смерти дом достался ему.

Мартина несколько нетерпеливо вдруг спросила:

– Господин Хильберт, Жаклин догадывалась о ваших чувствах к ней? Она понимала, что вы с удовольствием сделали бы ей предложение?

– Думаю, что нет, – в замешательстве ответил клиент, а Мартина подумала, что вот перед ней сидит уже немолодой болван, который даже не намекнул женщине на свои чувства, а признайся он в любви – и это в корне могло бы изменить его и ее жизнь.

Макс же подумал, что этот факт не имеет состава преступления, а потому продолжил спрашивать по существу:

– Господин Хильберт, мне показалось, что вы уверены в том, что Жаклин должна умереть раньше Дитмара. Почему? Разница в возрасте всего пять лет, образ жизни Дитмара не способствует долголетию. Так что проблема наследования дома представляется мне в высокой степени надуманной. Или вам известны иные обстоятельства дела?

– Известны. Около года назад у Жаклин обнаружили злокачественную опухоль. Ее прооперировали, затем назначили терапию. Все было не так уж плохо, но тем не менее шанс умереть раньше этого пройдохи возрос, – он замялся, заерзал на диванчике, глаза его увлажнились. – Да что тут говорить, господин Вундерлих! Жаклин уже умерла.

Воцарилось гробовое молчание. Макс сидел пораженный путаностью его рассказа и иногда поглядывал на Мартину. На ее лице он читал такое же изумление. Потом он решил, что сбивчивость в рассказе клиента связана с душевным потрясением. Может быть, для него она еще жива? Но надо было возвращаться к реальности, и сыщик осторожно продолжил:

– Извините, господин Хильберт, и примите наши соболезнования. Как и когда это случилось?

– Этот пройдоха знал, что Жаклин поддерживает со мной дружеские отношения. Я часто ей звонил. Когда я вернулся из Египта, то сразу позвонил. Трубку снял Дитмар. Я попросил к телефону Жаклин, а он ответил, что две недели назад она умерла. Я не поверил и сразу же приехал к нему. Он сказал, что болезнь обострилась, врачи ничего не смогли сделать… Затем показал фотографию, на которой снят гроб с телом Жаклин, – клиент достал платок и вытер увлажнившиеся глаза. – Потом я задал вопросы, касающиеся погребения. Он сказал, что тело кремировали, а урну с прахом захоронили в той же могиле, где уже были захоронены муж Жаклин и погибший в автокатастрофе их сын. Дело в том, что первый муж Жаклин был немцем и у его семьи было место на кладбище. Там Жаклин и похоронили. При нынешней нехватке кладбищенской земли захоронение в одной могиле считается практичным. Теперь Дитмар единственный наследник имущества Жаклин. Все, чего она так не хотела при жизни, случилось. После истечения установленного законом срока Дитмар вступит в законное владение домом, а потом, скорее всего, продаст его, так как определенно имеет крупные долги.

Макс задумался. Ему теперь было понятно все. Не было только понятно, где же здесь преступление. Он недоуменно взглянул на Мартину, и та, чтобы как-то разрядить создавшуюся атмосферу, сказала:

– Вот видите, господин Хильберт, если бы вы в свое время были понастойчивее и порешительнее, то сегодня наследником были бы вы. Возможно, и Жаклин прожила бы с вами дольше. Ведь наверняка этот игрок ее не любил, и она это чувствовала.

– Вы правы, фрау Хайзе. Дело не в доме, который уйдет с молотка. Я безвозвратно потерял Жаклин. При регулярной терапии и должном уходе она могла бы прожить еще долго. Так говорили доктора.

Мартина, немного поколебавшись, спросила:

– Согласись Жаклин выйти за вас замуж, вы женились бы на ней, уже зная о ее тяжелой болезни?

Хильберт, не задумываясь ни на секунду, коротко ответил:

– Да.

Мартина с удовлетворенным видом вздохнула, а сыщик Вундерлих напряженно думал, лихорадочно отыскивая признаки преступления, и не находил их. Иногда он поглядывал на клиента, который, казалось, впал в состояние прострации. Его тонкие губы слабо шевелились, а невидящий взгляд был устремлен куда-то в направлении стоящего на столе монитора. Потом, словно очнувшись, он вдруг напористо заговорил:

– Господин Вундерлих, вы должны расследовать это дело. Это нельзя так оставить.

– Что, господин Хильберт? Кого и в чем вы хотите обвинить?

– Здесь что-то нечисто, что-то не так.

– Возможно. Но пока я