– К примеру, секунду назад я хотела нанести телесные повреждения человеку, с которым только что познакомилась.

Отвечает Джейс далеко не сразу, точно взвешивая мысли и слова.

– Ну… – произносит он наконец. – Наверное, многие принцессы такое чувствуют. Браки по расчету и все такое… Не угадаешь ведь, с кем тебя свели. Только… не мне ли ты хотела нанести телесные повреждения? Если да, то намеки я понимаю. Вместо того чтобы бить мне коленные чашечки, просто попроси меня уйти с твоей крыши.

Джейс вытягивает ноги и кладет руки за голову, абсолютно расслабившись на абсолютно чужой территории. А я тем не менее выкладываю ему все о Клэе Такере. Может, дело в том, что Трейси нет дома. Может, в том, что мама ведет себя как чужая. Может, в том, что Тим – идиот, а Нэн пропала без вести. Может, в самом Джейсе, в его непринужденной позе. Он ведь ждет моих откровений, словно его интересуют личные проблемы посторонней девчонки. Как бы то ни было, я ему рассказываю, а когда заканчиваю, возникает пауза.

Свет моего окна в полумраке озаряет профиль Джейса.

– Ну, Саманта, – начинает он, – тебя с этим парнем познакомили, а дальше все пошло под откос. Так что убийство с целью самозащиты пришить вполне могут. Мне самому периодически хочется убить людей, с которыми я знаком еще меньше. Покупателей в супермаркете…

У меня на крыше психопат?

Я незаметно отодвигаюсь от него, а Джейс продолжает:

– Тех, кто подходит к маме, когда она вывозит из дома все семейство и говорит: «Знаете, этого же можно избежать». Будто большая семья, ну, я не знаю, пожар, а они медвежонок Дымняшка.[1] Тех, кто говорит папе о вазэктомии и о дороговизне колледжей, словно он не в курсе. Таких мне хотелось поколотить не раз и не два…

Ну и ну! В школе, да и нигде вообще я не встречала парней, которые так быстро переходят от болтовни к делу.

– Стоит приглядывать за людьми, которые знают, какая дорога самая правильная, – задумчиво говорит Джейс. – А то задавят, если вдруг на пути у них окажешься.

Я тут же вспоминаю, как о вазэктомии и о дороговизне колледжей высказывалась мама, и говорю:

– Мне очень жаль.

Явно удивленный, Джейс поворачивается ко мне:

– Вообще-то мама велит жалеть людей, которые считают себя самыми правильными и навязывают это другим.

– А что говорит твой папа?

– Тут он полностью солидарен со мной. Как и вся семья. Мама – наш пацифист.

На баскетбольной площадке громко смеются. У меня на глазах парень хватает девушку за талию, кружит, потом опускает на землю и прижимает к себе.

– Почему ты не с ними? – спрашиваю я Джейса.

Он долго смотрит на меня, словно обдумывает ответ, и наконец говорит:

– Саманта, а ты как думаешь?

Потом Джейс встает, потягивается, желает мне доброй ночи и спускается по шпалерам.

Утром я чищу зубы – все как обычно, и лицо в зеркале обычное. Белокурые волосы, голубые глаза, веснушки – ничего особенного. Не верится, что ночью я сидела в одной ночнушке и изливала душу чужаку, и не кому-нибудь, а Гарретту.

За завтраком я спрашиваю маму, где она познакомилась с Клэем Такером, но не выясняю практически ничего: мама увлеченно пылесосит ковры в коридоре и отвечает коротко: «На политическом мероприятии». Кроме политических мероприятий мама почти никуда ходит, потому толку от ее ответа немного.

У зеркала над мини-баром Трейси накладывает водостойкую тушь, готовясь отдохнуть на пляже с Флипом. Я пользуюсь моментом и рассказываю ей о вчерашнем вечере. Джейса на крыше я, разумеется, опускаю.

– Ну и в чем проблема? – отвечает она, наклоняясь к своему отражению. – Мама наконец нашла парня, который ее заводит. А если он и с предвыборной кампанией поможет, будет совсем хорошо. Знаешь ведь, что она уже вся издергалась из-за ноября. – Взгляд накрашенных глаз сестра устремляет на меня. – Или дело в твоей боязни близких отношений?

Терпеть не могу, когда Трейси начинает вешать на меня психоаналитическую лапшу. После бунтарского периода Трейси понадобился год психотерапии, и теперь она считает себя чуть ли не дипломированным специалистом.

– Нет, дело в маме, – возражаю я. – Она на себя не была похожа. Если бы ты была дома, то сама увидела бы.

Трейси разводит руками, показывая на нашу суперсовременную кухню, соединяющуюся с огромной гостиной и просторной прихожей. Для троих все слишком большое, импозантное, рассчитанное на то, чтобы произвести неизвестно какое впечатление. Наш дом раза в три больше, чем у Гарреттов на десятерых.

– Зачем мне быть здесь? – усмехается сестра. – Зачем кому-то из нас быть здесь?

«Я же здесь», – хочется возразить мне, но я понимаю, о чем говорит Трейси. У нас в доме все до блеска вычищенное, люксовое, суперсовременное, но ни одной из нас троих здесь неуютно.

* * *

Мама любит порядок. То есть по определенным дням мы едим на ужин определенные блюда: суп и салат по понедельникам, пасту по вторникам, стейки по средам, ну и так далее. На стене у мамы висит график наших школьных мероприятий, и, хотя посещать их она не успевает, все равно следит, чтобы летом у нас не было чересчур много свободного времени. Когда маму избрали сенатором, из нашего общего расписания кое-что исчезло, кое-что добавилось. Пятничные ужины в водно-теннисном клубе Стоуни-Бэй неприкосновенны.

Здание водно-теннисного клуба Стоуни-Бэй назовет безвкусным любой из горожан, не желающий в него вступать. Построенное пятнадцать лет назад, оно напоминает замок эпохи Тюдоров. Находится клуб на холмах, выше остального города, с олимпийского бассейна и с бассейна «Лагуна» на его территории открывается прекрасный вид на залив и на реку. Мама клуб обожает и даже входит в совет директоров. Это значит, что меня – спасибо плаванию! – записали в команду спасателей и прошлым летом, и нынешним. Работа два раза в неделю, начиная со следующего понедельника. То есть в клубе я провожу два полных дня, а еще ужинаю там по пятницам.

Сегодня пятница, и мы в полном составе – Трейси, Флип и я – открываем тяжелые дубовые двери и проходим за мамой в ресторан. Хотя Трейси с Флипом упорно сражаются за олимпийское золото в публичном проявлении чувств, мама Флипа обожает. Возможно, дело в том, что его отец – владелец крупнейшего бизнеса в Стоуни-Бэй. Как бы то ни было, вот уже шесть месяцев с тех пор, как Трейси и Флип начали встречаться, он постоянно приходит на торжественный пятничный ужин. Везет ему!

Мы сидим за обычным столиком под огромной картиной с изображением китобойного судна в окружении гигантских китов, которые, даже пронзенные гарпунами, пожирают злосчастных матросов.