Фи! Я смотрю на Трейси, ожидая, что она шокирована не меньше моего, но сестре не до меня: они с Флипом держатся за руки.

– Что же мне делать?

Меж бровями у мамы появляется глубокая морщина. Впервые слышу, чтобы она с кем-то советовалась. Помощи мама не просит, даже если теряет дорогу.

– Расслабиться. – Клэй накрывает мамину руку своей и пожимает. – Мы просто покажем им настоящую Грейс. Раскроем твою белую пушистую сущность.

Похоже на рекламу стирального порошка!

Клэй вытаскивает что-то из кармана и демонстрирует нам. Это флаер с прошлой предвыборной кампании нашей мамы.

– Вот я о чем, посмотри. Лозунг твоей прошлой предвыборной кампании: «Грейс Рид: Труд во имя общего блага». Дорогая, это просто ужасно.

– Клэй, но я ведь победила, – оправдывается мама.

Я слегка удивлена, что Клэй с ней так резок. Помню, в школе нас с Трейси здорово дразнили из-за того слогана.

– Победила, – Клэй дарит маме мимолетную улыбку, – благодаря своему обаянию и мастерству. Но «во имя блага» – я тебя умоляю! Я же прав, да, девочки? Флип?

Флип жует уже третью булку и с тоской смотрит на дверь. Сбежать хочет – ну да, понятно.

– Последним, кто пользовался такими лозунгами в предвыборной кампании, был Джон Адамс. Ну, или Александр Гамильтон. Говорю же, тебе нужно стать народнее. Такой, чтобы людям понравиться. К нам в штат постоянно переезжают молодые семьи. Это твой скрытый потенциал. Беднота за тебя не проголосует. Это контингент Бена Кристофера. Вот тебе мое предложение: «Грейс Рид на защите вашей семьи, ибо семья – ее главный ориентир». Что скажешь?

Официант приносит там закуски. Появление Клэя за столиком не смущает его нисколько, и я начинаю думать, что все это было запланировано заранее.

– Ах, как аппетитно! – восклицает Клэй Такер, когда официант ставит перед ним большую порцию чаудера. – Говорят, мы, южане, не умеем ценить земные блага. Я вот очень ценю то, что сейчас передо мной. Ведь передо мной, – он показывает ложкой на маму и улыбается остальным, – нечто восхитительное.

Чувствую, Клэй Такер будет постоянно мозолить мне глаза.

На следующий день я возвращаюсь с работы, потная от долгой прогулки в летнюю жару. Голова автоматически поворачивается к дому Гарреттов. Как ни странно, у них тихо. Я присматриваюсь и замечаю Джейса на подъездной дорожке. Он лежит на спине и что-то делает с большим серебристо-черным мотоциклом.

Оговорюсь сразу: я не из тех девушек, которых заводят мотоциклы и кожаные куртки. Майкл Кристофф с его черными водолазками и унылыми стихами – максимальная доза плохиша, которую я себе позволяла. Ее хватило, чтобы отвратить меня от них до конца жизни. Мы встречались почти всю весну, пока меня не осенило: Майкл не несчастный гений, а ходячее несчастье.

Тем не менее я бездумно прошагала и по нашему двору, и вокруг «добрососедского забора», шестиметрового частокола, который мама поставила через пару месяцев после приезда Гарреттов, и по дорожке.

– Эй, привет! – позвала я.

Блестящее начало, Саманта!

Джейс опирается на локоть и с минуту молча смотрит на меня. Лицо у него непроницаемое, и мне страшно хочется уйти восвояси.

– Это у тебя форма такая, да? – наконец негромко спрашивает он.

Черт, совсем забыла, что так и не переоделась! Я смотрю на короткую синюю юбку, пышную белую блузку и ярко-красное кашне.

– Точно, – отвечаю я, вконец смущенная.

Джейс широко улыбается:

– По-моему, она не очень подходит Саманте Рид. Где же ты работаешь? – Он откашливается. – И почему именно там?

– В «Завтраке на палубу!» у доков. Не люблю сидеть без дела.

– А форма такая откуда?

– Модель придумал мой босс.

Джейс разглядывает меня пару минут, потом отмечает:

– А он наверняка фантазировать горазд.

Как реагировать на такое, я не знаю, поэтому в стиле Трейси равнодушно пожимаю плечами.

– Платят-то хорошо? – спрашивает Джейс и тянется за гаечным ключом.

– Лучшие чаевые в городе.

– Да уж, наверное.

Непонятно, зачем мне этот разговор. Непонятно, как вести себя дальше. Джейс увлеченно откручивает или отвинчивает что-то… или как это правильно называется?

– Твой мотоцикл? – спрашиваю я.

– Моего брата Джоэла. – Джейс прекращает отвинчивать и садится, будто разговаривать и работать одновременно дурной тон. – Он любит корчить из себя эдакого дикаря-разбойника. Считает, что таким быть интереснее, чем качком, хотя Джоэл именно качок. Говорит, что так он цепляет девчонок поумнее.

Я киваю, словно я в курсе:

– Так это правда?

– Не знаю. – Джейс морщит лоб. – Создание имиджа для меня всегда фальшивка, порожденная желанием манипулировать.

– А сам ты не такой? – Я сажусь на траву рядом с дорожкой.

– Не-а. Что видишь, то и получаешь – полное соответствие. – Парень снова улыбается.

Если честно, то, что я вижу вблизи и при свете дня, весьма симпатично. У Джейса Гарретта выгоревшие каштановые кудри и ровные белые зубы. Еще зеленые глаза и губы, которые постоянно растягиваются в улыбке. Еще уверенный – я не боюсь смотреть тебе в глаза – взгляд. Боже мой…

Я оглядываюсь по сторонам, подбирая подходящую фразу, и наконец говорю:

– Сегодня у вас тихо.

– Сегодня я сижу с детьми, – объясняет Джеймс.

Я снова оглядываюсь по сторонам:

– И где же дети? В ящике с инструментами?

Джейс кивает: шутку он понял.

– У них тихий час, – поясняет он. – У Джорджа и Пэтси. Мама уехала за продуктами. На покупки она тратит по несколько часов.

– Ясно.

С трудом оторвав взгляд от лица Джейса, я замечаю, что на груди и под мышками футболка у него потемнела от пота.

– Пить хочешь? – спрашиваю я.

– Хочу. – Джейс широко улыбается. – Но я не намерен рисковать жизнью и просить тебя принести попить. Знаю ведь: новый бойфренд твоей мамы постоянно гоняет тебя на кухню.

– Я тоже хочу пить. Да и жарковато стало. Моя мама делает хороший лимонад.

Я встаю и шаг за шагом удаляюсь от Джейса.

– Саманта!

– Что?

– Возвращайся, ладно?

Я смотрю на парня, киваю и возвращаюсь к себе. В ду́ше я обнаруживаю, что вероломная Трейси снова использовала весь мой кондиционер. Я надеваю шорты, топ на бретелях и снова спешу к Гарреттам, захватив два больших пластиковых стакана лимонада со льдом.