где в это время при небольшом скоплении монахов, слуг и паломников наказывали у столба какую-то провинившуюся пожилую рабыню — да, не я один здесь судья, мои помощники тоже обладают, каждый, определённой властью — как ко мне наперерез с разных сторон сразу же устремились подьячий Виктор, брат Георг — главный управитель монастырским хозяйством и Олаф, возничий кареты, на которой я прибыл в обитель.

Ну, с последним мне всё понятно. Раб сестры завис здесь в непонятном статусе. Экипаж надо будет отправлять к Агнии, вернуть, но не пошлю же я его в столь тревожное и опасное время без охраны? А у меня лишних воинов нет.

— Чего ты под копыта кидаешься, Олаф? — строго говорю ему. — Жди оказии. Как в Лос-Аратор кто будет возвращаться, так и тебя с ними отправлю. Отдыхай. Разрешаю съездить в город. Только не в одиночку, разумеется. Виктор, брат Георг. — это я уже своим помощникам. — У нас что-то горит? Тогда все вопросы вечером.

И опять на своём пути — она вчера уже раза три, нет, четыре, нет, точно, пять якобы случайно попадалась — вижу кидающую на меня томные взгляды белокурую красотку. Откуда только знает, где я появлюсь? Чутьё как у экстрасенса или наводит кто?

Чем она вообще сейчас должна заниматься, кроме того, чтобы строить мне глазки? Девочка, если ты считаешь, что сможешь легко обаять своими глупыми ужимками молоденького аббатика, то сильно ошибаешься, у меня дочь старше тебя, и я древний словно мамонт. Ну, утрирую, понятно. Кабы не болезнь, был бы что тот Карлсон мужчиной в самом расцвете сил.

— Я не беседовать. — объясняет подьячий. — Просто хочу сообщить, что уезжаю в Готлин на наше подворье и вернусь только завтра, а, если смогу, то послезавтра.

Логика его фразы не совсем понятна, но соглашаюсь. Надо, так надо. Виктор знает, что делает. Я в этом уже убедился.

— Брат Георг, что за девица с тобой? — напускаю на себя высокомерие. — Второй день её наблюдаю слоняющейся без дела.

— Так я как раз насчёт неё к вам и направлялся, ваше преподобие. — он хватает блондинку за локоть и довольно грубо выволакивает её, ставя перед собой. — Рекомендую вам как личную служанку. Расторопна, старательна и… — тут управляющий делает небольшую паузу, чуть похабно ухмыляется, с намёком подмигивает и продолжает. — Очень умела в кое-каких делах.

Здесь реально интриги такие примитивные или меня за малолетнего придурка держат, наверное, к тому же, не без расчёта на возрастной спермотоксикоз? Нашли осла. Обломитесь приятели, я ваши хитрости могу прямо с хитрых рож читать.

— Обойдусь. — пренебрежительно отмахиваюсь. — У меня есть, кому прислуживать. Утром видел возле портняжной мастерской бардак. Отправь её туда, пусть порядок наведёт.

Ух, какая ярость-то у нас в глазках сверкнула. Не прячь взгляд, девочка, не прячь. Дядя Степан наблюдательный, успел заметить твою реакцию. Сколько экспрессии в ней. Огонь! Цвет волос подкачал, а так прямо Кармен, ни дать, ни взять. Меня не любишь, но люблю я, так берегись любви моей, тарам-пам-пам. Или перевербовать тебя? Да ну, к чёрту, чувствую, что ты паскудница. Нутро гниловатое. Зачем мне такое рядом? Держи врага вблизи? Так какой ты враг? С моими-то нынешними властными возможностями раздавлю как таракана, тараканиху.

— Милорд… — хочет ещё что-то сказать управляющий.

— Потом, брат Георг, всё потом. — прерываю и посылаю свою кобылу вперёд.

Вот так, пусть привыкает к юношеской взбалмошности своего настоятеля. Мало ли, где я воспитывался? Не забывай, что кровь рода Неллеров позволяет вести себя с окружающими весьма пренебрежительно. Управляющий ли ты обители или последний раб в ней, для бастарда Степа вы оба подчинённые.

Сопровождаемый почтительными поклонами встретившихся обитателей и паломников подъезжаю к воротам. Королевских гвардейцев ни разу не видел, но вооружение и доспехи моих дежурных монахов ничуть не хуже, чем у герцогских, и содержатся в образцовом порядке, спасибо лейтенанту Максу.

Единственное, что бросалось в глаза у моих вояк, так это длинные копья. Раньше я видел только полутораметровые обрубки, которыми не столько нужно колоть, сколько метать. Братья же держали в руках настоящие оглобли с железными наконечниками. Неужели удар латной кавалерии готовы встречать? Надо будет у наставника уточнить.

А это ещё что за мини-обоз пытается проехать в мой монастырь? На паломников или поставщиков не похоже. Два мрачных, размером с КУНГ, деревянных ящика на колёсах, влекомые парой лошадей каждый, в сопровождении десятка городских стражников, судя по плоским как тарелки каскам.

Решётки на узких оконцах. Тюрьмы на колёсах? Чего гадать-то, сейчас всё и прояснится.

— Вот наш аббат, его преподобие милорд Степ. — обернувшись ко мне, один из караульных братьев говорит городскому сержанту, круглому как колобок мужчине, в этот момент успокаивающего своего коня похлопываниями по шее. — Если разрешит вам проезд внутрь, я пропущу.

— Кто такие? — стараюсь говорить юношеским баском. — Кто старший?

Понятно, этот колобок старший и есть. Что он там бубнит? Разве так докладывают? Впрочем, военной чёткости от полицейского чина и в моём мире не всегда дождёшься. Как тут не вспомнить неразборчивое бормотание сотрудников ДПС, когда те представляются.

Хотя суть происходящего сейчас улавливаю быстро. Прибыл конвой наконец-то забрать из моих подземелий еретиков и ведьму, что хорошо, а взамен оставить новых подозреваемых, что плохо.

Первых пытали и допрашивали под руководством преднастоятеля Михаила, времено замещавшего должность аббата, он же и вынес вердикт об их виновности, а вот с доставленными только что предстоит решать уже мне. А не хочется. И на самотёк этот вопрос не пустишь. Противники церкви, если верить епископу Рональду, здесь не выдумка, самая что ни на есть реальность. Они достаточно многочисленны, организованы, методами конспирации владеют неплохо и представляют серьёзную угрозу.

Отрицая единосущность явившегося в мир Создателя, настаивая на его подобосущности, то есть, утверждая, что в Паргею пришёл не сам создатель, еретики ставили под сомнение многие церковные догматы и государственные порядки. Ведь если тот, кто путешествовал по миру, творил чудеса и добро, рассказывал, как людям надлежит жить, не сам Создатель, а лишь человек, которого он сотворил по своему подобию, то