— Не продолжай. Я пошутил. Просто интересно, что за шишка захотела моей смерти, — ухмыльнулся я. — Неужто сам Император?

— Я бы поставил на тех, кто не боится запачкаться и имеет возможности отмыться. Да, у вашего отца было много врагов и за пределами Фаустово.

— А что если это Горн решил отомстить?

— Вряд ли, слишком очевидное совпадение. Нет ничего хуже для инквизитора, чем дело против него же. А если у вас будут улики, подтверждающие попытку Тайной Канцелярии пользоваться конструктами без санкции да еще и для того, чтобы убить барона, Император устроит чистку. Как уже бывало, когда он заподозрил инквизицию в интригах. Они тоже связаны по рукам и ногам, и для нас это хорошо.

— Интересно… — протянул я. — Значит, ставим на того, с кем мой отец состоял в «теплых» отношениях еще со времен Владимира. А ниточка-то уходит высоко… Воротынские?

— Может быть… — посмурнел Зубр. — И, как я уже рассказывал, они очень опасны.

— Ты предлагаешь мне не ехать в ГАРМ?

— Нет, и не думал, — покачал головой Зубр. — Однако самому лезть на рожон тоже не лучшая тактика. Прошу простить, ваше благородие, но вы отправляетесь в ГАРМ не для того, чтобы участвовать в местных склоках и дергать за нос кого не следует. Это очень плохо закончится для нас всех. Вы должны стать сильнее, вернуться в Фаустово и закончить то, с чем не смог справиться ваш отец. Это главная задача, которую возложил на плечи вашего отца сам Император.

— Ты про Омский осколок?

— Да. Про него. После неудавшегося похода вашего отца прошли считанные месяцы, а нам сообщают, что там снова неспокойно. Скоро оттуда снова могут повалить твари, и тогда наши вчерашние пляски вокруг Монолитов покажутся детской игрой. Людей больше не становится.

— Понял, не продолжай, Василий. Наберусь сил и вернусь. Мы с Настей вернемся, и, может быть, прихватим еще кого-нибудь посильней, кому надоело сидеть на жопе ровно. Обещаю.

Взгляд Зубра после моих слов потеплел, а я не стал сильно распространятся, что мои цели гораздо глобальнее, и Омский осколок лишь небольшая ступенька. Рано пока вам всем знать, к чему тянется эта лестница.

— Благодарю, — кивнул дворецкий. — У вас все?

— Да. Можешь идти отдыхать.

Он поклонился, бросил беглый взгляд на отцовскую броню и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я еще немного поглядел на доспехи и уже хотел заваливаться спать, как нечто привлекло мое внимание. Какой-то белый краешек вылезал из-под забрала…

Схватив шлем, я аккуратно снял его с манекена. Тяжеленный. А уж учитывая полный вес доспеха, тут Гама попала в точку — энергии эта штука жрет будь здоров.

Стоило мне поднять забрало, как находка шлепнулась к моим ногам. Ага.

Поставив шлем на пол, я опустился на корточки и поднял конверт. «Евгению» — читалось на обороте. Неужто?..

Печать треснула, и письмо само развернулось у меня в руках.

— Опаздываешь, сын, — раздался голос над ухом. — Я уже устал тебя ждать.

Я поднял голову.

Секретер, целый и невредимый, стоял на своем месте. А в кресле сидел граф Скалозубов.

От авторов: Проды ежедневно в 0:15. Не забывайте добавлять книгу в библиотеку, чтобы не пропускать обновления.

Лайков много — проды длиннее.

Глава 2

Отец выглядел точно так же как на портрете. Ни следа болезни на строгом властном лице. Седина лишь слегка посеребрила его смоляно-черную бороду.

— Не думал, что нам с тобой придется беседовать в подобных обстоятельствах, — сказал граф Скалозубов, сложив руки перед собой. — Но над судьбою и крышкой гроба мы не властны.

Скрипнуло кресло. Граф Скалозубов поднялся и посмотрел на меня сверху вниз.

— Ты же мертв?.. — слетело с моего языка.

— Я жив, пока стоят эти стены. И пока дышат люди, воспитанные и прирученные мною. И пока не пошло прахом все, что мне удалось сохранить. Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Сын.

— Постой-постой, ничего не поним…

— Поймешь, — сказал отец и наставил на меня свой длинный палец. — Но я хочу сказать тебе, что ты — моя плоть и кровь. Ты Скалозубов, и чем раньше ты это поймешь, тем раньше ты сможешь возродить наш род. Я наделал много ошибок за свою жизнь, и все говорило мне о том, что ты — одна из них. Твой образ жизни и знакомства всегда лежали черным пятном на репутации нашего рода…

— Да постой, как ты?..

— Никогда не поздно исправлять ошибки, в том числе и те, которые зашли слишком далеко. И я не про твою обиду на меня. Возможно, мне следовало быть куда мягче с тобой, учитывая в каком месте мы оказались. По моей вине. Если сможешь, прости меня, сын. За все, что я мог бы дать тебе.

— Хорошо, но…

— Отлично! — хлопнул он в ладоши и принялся расхаживать по кабинету, не прекращая говорить. — Надеюсь Зубр наставит тебя на путь истинный, обучит и введет в правильные круги. Он не просто мой слуга, но и самый верный друг, с которым мы прошли ГАРМ и построили эти крепкие стены. Держись его, и он научит тебя тому, что не успел передать тебе я.

— Так он уже…

— Василий, знает кто тебе друг, а кого стоит опасаться! В том числе это касается и твоих будущих вассалов.

— Будущих? Отец, я…

Ох, сколько я не пытался остановить этот поток сбивающих с толку слов, но граф все не умолкал.

— Однако запомни, — поднял он палец. — Верность всегда подтверждается делами. Не красным словцом, клятвами, дорогим подарком или победами минувших дней. Я это хорошо понял, когда понес поражение под Омском. Там союзники показали свое истинное лицо, пусть нынче уже не доказать их умысел, ошибку или банальную глупость. У каждого из них есть свои достоинства и недостатки. Берцовский — горд, умен, но обидчив. Кречетов осторожен, замкнут, но верен. Герасимов — свиреп в бою, но коварен. Его опасайся больше всего. Он та еще змея…

— Герасимов…

И тут до меня, наконец, дошло и я едва не хлопнул себя по лбу.

Это же просто записанное заранее сообщение, балда! Каждая моя реплика поворачивает разговор в определенную сторону, создавая иллюзию живого общения.

Просто дай ему закончить.