газет, которые Зубр оставил на краешке стола.

Заголовок на главной странице издания «Фаустовский гудок» сразу привлек мое внимание:

«СУПЕРНАСТЯ СПАСАЕТ ГОРОД» — прочитал я в шапке статьи, а внизу мне улыбалась чумазая мордашка сестры с двумя Сферами наперевес.

— Супернастя⁈ — вырвалось у меня, и я посмотрел на сестру.

— Эти журналисты всегда тут как тут! — пожала она плечами, смиренно попивая чай. — Не успела я выйти из Монолита со Сферами, как тут же прибежала какая-то хитрая синеволосая коза и щелкнула меня на свой фотик. Вот теперь я местная знаменитость.

— Ага-ага, и ты ей еще интервью давала? Супернастя!

— В смысле⁈ — напряглась Настя и вырвала газету у меня из рук. — ЧЕГО?

Пока она читала, ругаясь себе под нос, я заграбастал остальные издания и бегло их просмотрел.

Всего их было три: «Фаустовский репортер», «Вестник ФОЗа» и «Императорский гонец».

В «Репортере» на первой полосе я снова обнаружил Настю на фоне закрытого Монолита, но уже без Сфер — измотанную и израненную, но с одухотворенным взглядом, направленным вдаль.

Заголовок гласил: «КНЯЖНА САБЛИНА ПОКОРИЛА ФАУСТОВО». И подпись, как ни странно, того же автора. Какой-то Устиновой Н.

О себе мне попалась лишь одна фраза: «…закрывала Монолиты, пока ее брат, Евгений Скалозубов, решал проблемы с наследством умершего отца…»

— Чего⁈ — воскликнул я и хлопнул себя газетой по лбу. — Вот козлы!

— И не говори! Охренели! — кивнула Настя, сворачивая газету в комок, и выбросила ее в мусорку. — Они написали, что мне тридцатник и я разведена!

— Нашла проблему! Я…

И тут до нас донесся какой-то странный шум. Как будто кто-то… рычал?

— Что за?.. — напряглась сестра и поднялась со стула.

И тут за пределами комнаты раздался яростный лай, затем его сменил жуткий душераздирающий визг, за которым последовали грохот зубодробительного переполоха.

— Берс?.. — воскликнула Настя.

— Красавка?

Мы переглянулись и бросились на выход.

Глава 3

Добравшись до холла, мы стали свидетелями любопытной сцены. Злющий Красавка носился по лестнице вниз-вверх и, оскалив зубы, гавкал куда-то под потолок. А сверху потоком лился жалобный скулеж.

Я задрал голову.

«Отважная» собачонка Насти летала под потолком, оседлав люстру — единственное, что в холле пережило нашу драку с Герценом.

И судя по опасному треску, висеть ей осталось недолго.

— Как он туда забрался?.. — воскликнула Настя. — Бедный Берс!

— Шавка! — рычал Красавка, нарезая круги под люстрой. — Драть!

— А ну-ка угомонись! — прикрикнул я на питомца, и тот шлепнулся на зад, но не опустил обозленных глазенок. Два хвоста стояли трубой. — Чего не поделили?

— Жрачку! — ответил обиженный Красавка, с искренней ненавистью глядя на беднягу Берса.

Ну да, а как же иначе?

И тут из коридора раздался заливистый девичий визг.

— Ну что еще?.. — закатил я глаза.

Пока Настя крутилась вокруг люстры с Берсом, мне пришлось отправиться на выявление нового источника неприятностей.

Горлопанку я нашел довольно быстро.

Голося во всю мочь, прямо на меня неслась горничная Глаша. Ее здоровенная грудь подпрыгивала в такт торопливым шагам.

— А ну-ка стой!

Опасаясь, что это стихийное бедствие собьет кого по дороге, я схватил горничную за талию и, гася инерцию, закружил в воздухе.

— Ва… — раскрыла она миниатюрный ротик, но я отпустил ее и приложил палец к губам.

— Если причина твоего беспокойства не Герцен, внезапно восставший из мертвых, то лучше тебе замолкнуть.

Она ойкнула и заткнулась. И прекрасно.

— Чего испугалась? Два мохнатых брата-акробата безумствуют дальше по коридору. А там что? Мыши что ли?..

Внезапно сверкнув глазами, она схватила меня за руку и силком потащила туда, откуда только что неслась со всех ног. Мне ничего не оставалось как последовать за ней.

Нет, ну не Герцен же в самом деле?..

Глаша привела меня в одну из комнат и молча ткнула пальцем под диван. Затем осторожно отошла мне за спину и вжалась в стену.

Какого?..

— Мышь? — спросил я, поглядывая на смертельно бледную горничную.

Она замотала головой. А потом медленно-медленно, по стеночке, отошла к выходу и, свернув белоснежным передником, исчезла в коридоре.

Странно все это… Ладно, почему бы и не заглянуть. Но если там все-таки мышь, то я знаю, кто в ближайшее время будет работать сверхурочно.

Я опустился на колени и заглянул под диван.

Твою мать! Неудивительно, что горничная так испугалась!

Под диваном лежала отрубленная человеческая кисть с черными, обломанными ногтями. На указательном пальце блестел испачканный в крови родовой перстень.

Герцен! Нихера себе. Я почти угадал!

— Красавка, еб*** твою мать… — и я полез вытаскивать «гостинец».

Но «гостинец» оказался против. Стоило мне протянуть руку, как кисть вскочила на все свои пять пальцев и, бойко подпрыгивая, унеслась прочь.

— Что за?.. — открыл я рот, когда рука выбежала из-под дивана и замерла посередине комнаты.

Я вскочил и сделал шаг, но кисть, перебирая пальцами, бросилась в сторону. Еще шаг, и она снова отпрыгнула. Потом перекатилась на тыльную сторону ладони и показала мне…

Средний палец!

— У, сука! — вырвалось у меня, и я кинулся на охреневшую конечность.

Однако руке снова удалось уйти. Пара прыжков, и она скрылась за порогом. Следом послышался дикий женский крик и грохот, с которым обычно падают только напуганные дамы.

Я выскочил в коридор и едва не споткнулся о лежащую на полу Глашу. Девушку, конечно, жалко, но сейчас не до нее. Я перепрыгнул еле живую от страха горничную и бросился в погоню.

Петляя передо мной, мелкая сволочь неслась прямо по коридору.

— Стоять!

Я прыгнул и зацепил кисть пальцами, но она увернулась и, словно ошпаренный в кипятке паук, обогнула угол и со скоростью стрелы понеслась дальше.

Прямо на еще одну горничную — рыженькую, с косичками.

Она как раз открывала рот, чтобы истерически завизжать. Но тут, проскочив между ее широко расставленными ножками, на взбесившуюся руку набросилась черная зубастая тень.

Пасть сомкнулась, и мохнатый ворчащий клубок покатился мимо меня. Шлепнувшись о стену, Красавка сгруппировался и плюхнулся на ковер с видом довольного пса-ищейки, которому, наконец, удалось схватить строптивую дичь.

И тут горничная набрала полную грудь воздуха.

— Тихо! — рявкнул я, и она застыла на месте как статуя.

— Папався! — пробурчал Красавка, слегка покусывая кисть, которая шевелилась у него во рту.

— А ну, дай сюда! —