Марсия вскинула голову.

– Да пусть хоть на коленях приползет! Ни за что больше с ней разговаривать не стану. И у меня другой опыт. Все, кого я причесывала до противной Лючии, в восторге были.

– Платье может полнить и сидеть косо, – заметила Куки, – а если волосы плохо заколоты, талия шире казаться не станет. Марсия, забудь про грубость Лючии.

– Марсенька, не надо из ерунды делать проблему, – попросила Зефирка.

– Мне обидно, – затопала лапами Марсия, – очень! Размером с Синие горы обидно. Получается, что я теперь не лучший парикмахер Прекрасной Долины. Этот противный Рауль весь в орденах-медалях! А у меня даже маленького диплома нет!

– Я вырастила чудо-помидоры, – затараторила Куки, – тряслась над ними, как Черчиль над старинными рукописями. Такие томаты получились…

Куки развела в стороны лапы.

– О!

Зефирка сдвинула лапы Куки.

– Вот так!

– Привезла свои помидорчики на выставку, – продолжала Куки, – думала: получу главный приз, звание «Первый огородник Прекрасной Долины», но мопсиха Жози приволокла кабачок. О-го-го какой! Его на телеге пони Клаус притащил, весь вспотел. Это не кабачок, а дом! Жози меня переплюнула.

– И ты не зарыдала от горя? – удивилась Марсия.

– Не-а, – засмеялась Куки. – Жози же моя лучшая подруга. Мне дали звание «Второй огородник Прекрасной Долины», кабачок пожарили и съели, мои томаты тоже слопали и похвалили, сладкие они, как карамельки. За первое место вручили золотой кубок с двумя ручками, а за второе – золотой кубок с одной ручкой. Вот и вся разница.

– А я хочу быть лучшим парикмахером, – прошептала Марсия.

– Ты и так им являешься, – улыбнулась Феня. – От того, что у тебя нет медалей, ты не растеряла свой талант. Очень часто ордена дают не самым умелым и умным, а самым подхалимистым и крикливым.

Куки снова заговорила:

– Заяц Артем все время вопил, что он гениальные картины рисует, а ему премии никогда не присуждают, потому что хорек Макар, председатель наградительного комитета…

– Лучше сказать – комитета по наградам, – заметила Феня.

– …Комитета по наградам не любит зайцев, – послушно повторила Куки, – и Макар, чтобы доказать, что он к зайцам хорошо относится, очень попросил жюри Артему диплом дать. Разве это честная награда?

Из коридора раздался глухой удар, затем звон и голос Мафи:

– А-а-а-а! Какао!

– Возьми тряпку и вытри лужу, – крикнула из глубины дома Муля.

– Третья маленькая неприятность Мафи, – усмехнулась Зефирка.

– По-твоему, и у меня маленькая неприятность? – напряглась Марсия.

– Конечно, – кивнула Зефирка. – Лючия впала в истерику. Эка беда. Забудь.

– Забудь, – хором сказали остальные.

– Хорошо, – произнесла Марсия, – я вас поняла.

Из коридора опять послышались звон и вопль Мафи.

– Какао!

Куки пошла к двери.

– Феня, ты ошиблась. У Мафи уже четвертая неприятность.

– Мафи необыкновенна во всем, – рассмеялась Зефирка. – Марсюша, возьмешь конфету?

– Ешь ее сама, – стараясь не разрыдаться, ответила Марсия и кашлянула.

– Ладно, тогда я карамельку Мафи отдам, ее она точно утешит, – сказала Зефирка и убежала.

Феня встала.

– Марсия! Представь на секунду, что у тебя на поясе висит мешок. Ты в него каждый день кладешь по одному куску рыбы, свежей, но никогда не выбрасываешь старую. В торбе наберется под завязку ломтей, они будут тухнуть, издавать отвратительный запах. А ты ношу таскаешь, спишь с ней, гуляешь, к невестам ездишь. От вони у Марсии настроение испортилось, характер стал противным, и общаться с ней никто не хочет. Во-первых, от нее дурно пахнет, а во-вторых, она злая, всем недовольна, огрызается. И как ты поступишь, чтобы стать прежней, ласковой, доброй нашей Марсенькой?

– Выброшу мешок, – буркнула Марсия, – странные тебе мысли в голову приходят! Да я на такую гадость, как тухлая рыба, никогда даже не посмотрю, не то что при себе ее держать. Фуу!

– Марсенька, – серьезно сказала старшая сестра, – рыба – это аллегория.

– У меня нет аллергии ни на судака, ни на окуня, – возразила Марсия, – правда, больше всего я люблю ледяную, у нее мелких косточек нет, и на вкус она замечательная.

Феня вздохнула.

– Марсия, я употребила слово «аллегория». Оно обозначает образное иносказание. Крылов в баснях аллегории постоянно использовал. Писал «лиса», а имел в виду «хитрость», осел обозначал упрямство. В моих же речах рыба – это твои обиды. Никогда не копи их. Из маленькой обидки, из ерундового, в общем-то, огорчения, если его не простить, вырастет пирамида злобы. Она тебя раздавит. Прости Лючию. Да, она поступила очень некрасиво, доставила тебе неприятные эмоции, но лучше все забыть. Каждая собака может устроить истерику накануне свадьбы. Дай мне ободок, попрошу шиншиллу Марка, он склеит его, обруч станет лучше прежнего.

Марсия швырнула мешочек в окно.

– Не нужен он мне. Покупала его для бракосочетания Лючии, под ее платье.

Феня сделала шаг к сестре, вытянула вперед лапы, она явно хотела нежно обнять Марсию, но тут из глубины дома послышался вопль Мафи:

– Фенюша! Дети залезли в чулан, разбили банку с вареньем, вымазались и убежали в сад. На них там осы налетят.

– Ах они басурманы! – закричала Феня и умчалась прочь.

Марсия упала на кровать и зарыдала. Обида душила ее, в районе сердца ворочался колючий шар, во рту разлилась горечь. Лапки мопсихи дрожали, хвост свело судорогой. Очень обидно, когда тебя не считают лучшим парикмахером Прекрасной Долины, отдают первенство не пойми откуда взявшемуся Раулю, который звенит кучей орденов и медалей. Но еще хуже то, что никто по-настоящему не посочувствовал Марсии, не осудил Лючию, не закричал: «Сейчас побегу к лабрадорихе и отругаю ее».

– Сестры тебя не пожалели, – произнес ласковый голос.

Марсия вытерла лапками мордочку и посмотрела в сторону окна, откуда шел звук.

На подоконнике сидела черная собачка.

– Зефирка, Куки, Мафи и даже Феня не поняли, как тебе сейчас горько, – продолжала она.