– А что, разве твоя жена не женщина?!Откуда в тебе столько цинизма?! Тебе хорошо известно, что Дарья очень яркая икрасивая женщина. Она профессиональная стриптизерша и этим зарабатывает нажизнь. Между прочим, не только на свой кусок хлеба, но и на твой тоже, учтиэто. Если ты такой правильный и тебе не нравится то, что делает твоя жена, тоустройся на работу, а Дашка будет сидеть дома, варить обед и ждать тебя сработы.

– Ты же знаешь, что в нашем городе работыднем с огнем не найдешь. Завод и тот скоро закроют. Всех посокращали. Какая, кчерту, работа?! В Москве с иногородними связываться никто не хочет. Всемподавай прописку. Без прописки можно только в какой-нибудь бар устроиться, какДашка. Но я же не буду стриптизером. Я же нормальный мужик, а не какой-нибудьпедик.

– Ну так и веди себя как мужик, –буркнула Верка, поднялась и, не обращая внимания на Макса, принялась танцевать.Макс ухмыльнулся и принялся возиться с шампурами. Кирилл закурил и нервностряхнул пепел. Верка пристально посмотрела на меня и тихо произнесла:

– Дашка, ты что совсем не закусываешь?Так тебя развезет по полной программе. Что мы с тобой делать будем?

– Меня тошнит, – брезгливоскривилась я.

– От чего?

– От шашлыка.

– Зря, вкусное мясо, свежее. Мы с Кирилломполчаса выбирали. Весь рынок обежали.

– Мне кажется, что этот шашлык сделан измоего мужа...

– Что? – вытаращила глаза Верка и наминуту встала как вкопанная. – Что ты такое говоришь?

– Я говорю, что мясо какое-то сморщенноеи на мужа моего похоже. Как об этом подумаю, так сразу блевать тянет.

– Дашка, ты что, совсем головой поехала?

– Может быть. Если бы ты три года прожилас этим недоумком, то чувствовала бы то же самое. Я же не виновата, что шашлыкдействительно похож на моего мужа. Мы же приехали сюда, чтобы его убить? Таквот, мне кажется, что он уже покойник, а теперь мы порезали его тело на мелкиекусочки и сделали шашлык.

– Тише ты, дура!

– Нас никто не слышит. Музыка гремит наполную катушку.

– Все равно. Твой Макс и так уже кососмотрит, словно о чем-то догадывается.

– Он всегда так смотрит. Скорее всего, онв детстве страдал косоглазием и не успел его вылечить. А насчет того, чтобы оно чем-то догадался, то за это можешь не переживать. У него ума не хватит.

– Хватит, – резко перебила меняВерка. – Хватит чепуху пороть. Не хочешь есть этот чертов шашлык, не ешь.

– Ну что, девочки, может, постопочке? – предложил Кирилл и разлил коньяк по рюмкам.

Я чувствовала, что мне уже хватит, но не моглаостановиться. Надев блузку, подошла к складному столику, взяла свою рюмку игромко сказала:

– Я хочу произнести тост!

– Я смотрю, ты многому в Москвенаучилась, – ухмыльнулся Макс. – Тост она хочет произнести! Что-тораньше ты особым красноречием не отличалась. Это ты, наверное, своим клиентамговоришь, когда они суют баксы тебе в трусы и наливают стакан водки?

– Я не пью водку, – спокойноответила я, глядя ему в глаза. – И я не стыжусь того, что в мои трусикиили лифчик суют деньги. Я принимаю это как благодарность, как вознаграждение засвой труд. Да, я танцую стриптиз, но отнюдь не считаю, что моя профессия хужедругих. Напротив, я горжусь ей. Москва – не простой город, приезжих там нелюбят. В Москве выживают только сильнейшие. Слабые не выдерживают, сходят сдистанции и возвращаются домой, где для них всегда найдутся тарелка супа итеплая кровать. Я смогла удержаться в Москве, но не потому, что трахаюсь склиентами. Я умею танцевать, я специально этому училась. Я не стриптизерша. Вмоей трудовой книжке есть запись: «Принята на работу в ночной клуб на должностьтанцовщицы». Публика любит смотреть, как я танцую, и мне это доставляетудовольствие. Я горжусь тем, что за свое искусство получаю деньги, Максим!

– Дура ты, нормальному человеку, если онвыступает на сцене, в кайф получать цветы!

– Мне никогда не дарят цветы, потому чтоя работаю в ночном баре, а не в театре, и там совершенно другая публика. Еслибы мне дарили цветы, я бы не смогла ими накормить свою семью. А теперь явсе-таки скажу тост. Давайте выпьем за то, чтобы нам не приходилось заниматьсятем, к чему не лежит душа, чтобы мы не рисковали своей драгоценной свободой ине совершали греховные поступки, чтобы жизнь не заводила нас в такие тупики илабиринты, из которых нельзя выбраться, чтобы люди, которых мы давно уже нелюбим, отпускали нас с миром и давали нам право на собственную жизнь. Я пью заудачу, потому что без удачи не бывает счастья, а еще я пью за то, чтобы этаудача поворачивалась к нам только лицом. И пусть у каждого из нас будет шансухватить счастье за хвост, главное – не упустить этот шанс, какую бы цену занего ни запросили...

– Я что-то не понял, к чему тыклонишь? – побагровел Макс.

– Все, что я хотела сказать, я ужесказала, повторять не буду, надеюсь, до тебя дойдет.

Почувствовав легкое головокружение, япоставила рюмку на стол и поплелась в глубь леса.

– Ты куда? – крикнул мне вследМаксим.

– По нужде, – отмахнулась я от него.

– Вот черт, не надо было столько пить!