— Зачарованные они, — объяснил господин Тукка, — моя госпожа Тукка боится их страшно, вот и зачаровали. Пять золотых магу отдал.

Юрао покивал, щелкнул пальцами и зажег сразу три огонька. Один остался над нами, два других метнулись осматривать пол.

— Так, — дроу пригнулся, — вы здесь были или сильно пьяным или…

— Спящим, — добавила я.

— Похоже на то, — Юрао вскинул голову, улыбнулся мне и выдал, — радуешь ты меня, напарник. — и тут же вернулся к работе. — Так, вы прошли вот сюда, ага, здесь кирпичная кладка без раствора. Уберем несколько кирпичей…

— МОИ ДЕНЬГИ!!! — завопил почтенный гном бросаясь к обнаруженному кладу. — Мои родненькие! Госпожа Тукка, сынок, нашлись они!

Когда мы выбирались из подвала в лавке специй и пряностей, там, в полумраке и под прицелом красных глаз недовольных пауков, рыдали обнявшись втроем три гнома. А меня другой вопрос интересовал:

— Так почему ты взял с него пять золотых, а не десять как планировал? — я просто никак понять не могла.

— Потому что он хороший отец, Дэй, — Юрао вышел вперед, придержал дверь, пропуская меня. — Ты пойми, многие папаши увидят что сынок на девчонку из семьи побогаче заглядывается, и скажут: «Забудь, не для тебя она». А этот чувства у сына разглядел и начал копить деньги. Явно ночами не спал, да работал втрое больше. А знаешь, почему он эти золотые в банк не понес?

— Почему? — я подняла воротник, и поежилась — вновь начиналась метель.

— Потому что отец гномихи перед сватовством как и полагается, проверяет счета семьи жениха и если жених не очень желателен для будущего тестя, тот завышает сумму выкупа вдвое, а то и втрое.

Вот Тукка и прятал деньги, чтобы, когда ему сумму озвучили, у него было больше, чем полагал отец невесты. У гномов специфические порядки.

Да уж, и сказать нечего, кроме одного:

— Холодает.

— Давай возьмем экипаж, нечего тебе мерзнуть, — предложил Юрао.

И вскинул руку вверх, а я вдруг я услышала жалобное «Мяу». В грохоте колес подъехавшего кентавра этот стон отчаяния маленького существа потерялся, но я все равно пошла туда, откуда вроде слышала голосок.

— Дэй! — окликнул дроу.

— Здесь котенок, — я пошла дальше в темноту переулка, — кажется маленький совсем.

— Партнер, тебе еще уличных котов не хватало, — разозлился Юрао, но монетку вознице бросил, подтверждая заказ, и потопал за мной.

— Я серьезно, Дэй, зачем тебе котенок?

— Мне не нужен, — я остановилась, озираясь в поисках зверька, — но он кажется совсем маленький, а сейчас зима и мороз крепчает…

Пропадет ведь до утра.

— Угу, — Юрао подошел и стоял теперь за моей спиной, — на нее с минуты на минуту, бросится чудище, которое еще усмирять надо, а она по подворотням шляется. Дэй, может мы еще и мышек спасем, кровососущих?

— Посвети мне, — в ответ на его шутку, попросила я.

Дроу зажег три огонька, и я увидела у стены маленького, грязного, облезлого и совсем худого котенка, который дрожал на морозе и испуганно жался к стене.

— Ууу, несчастье. Слушай, я не злой, но ему в другой жизни лучше будет, — выдал Юрао.

— А кто сказал, что есть другая жизнь? — я стянула с шеи платок, подошла к котенку, осторожно закутала и взяла на руки. — А вдруг жизнь всего одна, Юр? Мне ведь не сложно его спасти, да и еды в столовой академии достаточно, так зачем безразлично проходить мимо?

Маленький котеночек испуганно мяукал и царапался, а Юрао только и выдал:

— А что ты с ним будешь делать, когда возрожденный дух придет?

— Не выброшу точно, — я почесала за маленьким ушком, котенок перестал царапаться, — бедненький, думал, что я его обижу.

— Судя по его внешнему виду, обижали морду усатую часто.

Ладно, поехали, тебе в академию пора, мне на службу.

Пока ехали, я гладила котенка и успокаивала, тот почему-то все время нервничал. А едва к воротам подъехали и вовсе фыркать начал.

— Неспокойное у тебя несчастье.

— Счастье, — парировала я. — Будет Счастливчиком.

— Это потому что к тебе попал? — Юрао откровенно потешался надо мной.

— Это потому что я смогла его услышать, а представляешь мимо бы прошли?

— Невелика потеря.

— Злой ты.

— Неа, я расчетливый, и на кота не рассчитывал. Да не обижайся ты.

Карета остановилась, дроу спрыгнул, помог спуститься мне и проводил до ворот, и вот там бедный малыш совсем взбесился.

Начал шипеть, царапаться и лезть под пальто.

— Замерз, наверное, — пробормотала, тщетно пытаясь его успокоить.

И плевать что грязный, я таки запустила его под пальто и прижала к груди, котик успокоился мгновенно, и даже сквозь завывания метели послышалось его довольное урчание.

— Маленький, а уже сразу ясно, что мальчик, — усмехнулся Юрао и постучал в калитку.

Гоблин привратник высунул длинный нос, и выдал:

— А Янка сама притопала, а Дэйку значит возим, да? И вот загадка…

— Давно хотел с госпожой Жловис пообщаться, — прервал его дроу туманным намеком.

Калитка мгновенно была распахнута, меня вежливо пропустили, а офицеру важно заявили:

— Да чего уж там, один разок то и было, и то по пьяни, а вы, офицер Найтес, все никак не угомонитесь.

— А ты не обижай моих девочек, и загадки поменьше загадывай. — и мне. — Партнер, завтра постарайся вырваться хоть к вечеру, Жловис прикроет если что, да, Жловис?

— Ну если по делу, так бы и сказали, — буркнул гоблин и калитку закрыл.

Внезапно послышался вой! В следующее мгновение земля под нами вспыхнула красным светом, а воздух замерцал. Когда же дух смерти материализовался я чуть не заорала — Дара была во всей своей красе! Волосы всклокочены, клыки в палец длиной, пасть ощерена, глаза алые, в руках два огненных меча…

И тишина!

Потом Дара выругалась, даже на пол сплюнула, хотя естественно плевать ей было нечем, стала опять прежней и привычной и выдала:

— А, это ты… Странно… Мне показалось… А нет, ерунда. Чего так поздно?

— Расследования, дела… ик… — отойти от жуткого видения было сложно.

— Жуть, — высказался Жловис и свалился на землю.

А я таки икать начала.

— Да это даже не боевой облик был! — возмутилась Дара. — Нашли чего пугаться!

Не знаю, не знаю, меня ноги едва держали.

— Жловис, сейчас зарядом быстро подниму, — рыкнул возрожденный дух смерти.

Гоблин поднялся на четвереньки и уполз в свою коморку. Не удивительно, что Жловис Дару совсем не любит.