пограничных органов, помимо защиты и охраны границы, являлась борьба с разведывательной и иной подрывной деятельностью противника в приграничных районах. Для этого предпринимались такие меры, как перегруппировка пограничных войск, исходя из характера обстановки на различных участках границы; строгое соблюдение режима Государственной границы и усиление контроля за его выполнением; улучшение погранпредставительской работы; активное привлечение к содействию в охране границы населения; установление взаимодействия с войсками прикрытия границы приграничных военных округов, частями и соединениями ВМФ, ПВО и органами госбезопасности; обобщение передового опыта и разработка руководящих документов по охране границы; усиление политического воспитания личного состава[308].

В сферу ответственности Управления Краснознаменных пограничных и внутренних войск НКВД СССР по Дальневосточному округу (УКПВВ НКВД ДВО), в частности, входило: уточнение дислокации японских частей и их вооружения; изучение укрепрайонов, планов японских гарнизонов и маньчжурской погранохраны; получение информации о разведорганах сопредельных стран, выявление резидентур, агентов-вербовщиков, установление явочных квартир маньчжурской пограничной полосы; пресечение провокаций на границе[309].

Пограничникам на советском Дальнем Востоке приходилось решать и множество несвойственных задач. Например, заниматься размещением и содержанием детей многочисленных нарушителей Государственной границы СССР. В сообщении от 14 апреля 1938 г. заместитель начальника УКПВВ НКВД ДВО бригадный комиссар К.Ф. Телегин уведомлял председателя Дальневосточного краевого исполнительного комитета Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов и секретаря Хабаровского краевого комитета ВКП(б) о том, что «за последнее время на границе края участились случаи перехода на нашу территорию жителей Маньчжоу‑Го, китайцев целыми семьями, в числе которых имеются дети»[310]. Взрослые члены семей нарушителей изолировались и привлекались к уголовной ответственности, в то время как отдельный детский изолятор отсутствовал. На 10 апреля 1938 г. пограничными отрядами Дальневосточного края было задержано 200 детей, из которых 50 доставили в Хабаровск. В виду опасности проникновения эпидемиологических заболеваний на территорию СССР и отсутствия в штабе войск специального приемника о ситуации была проинформирована Москва. Местные партийные органы оказать пограничникам поддержку не смогли[311].

Наиболее интенсивно против СССР действовали органы военной разведки Японии, дислоцировавшиеся в Маньчжурии и возглавляемые главной японской военной миссией (ЯВМ) в Харбине. В целях обмена информацией о СССР Япония установила контакт с немецкими спецслужбами[312], которые, в свою очередь, имели на Дальнем Востоке самостоятельный центр военной разведки «Кригсорганизацион Дальний Восток» (г. Шанхай). Позже резидентуры Абвера были созданы в Гуанчжоу, Тянцзине и Циндао. Его сотрудники работали под прикрытием немецких дипломатических, торговых, научных, других представительств и вели преимущественно агентурную разведку по сбору военно-политической информации о советском Дальнем Востоке и странах Тихоокеанского бассейна. Разведывательные данные о Советском Союзе, как правило, направлялись в Берлин из Маньчжурии, Токио, США дипломатической почтой[313] и посредством радиосвязи[314].

Отечественные органы госбезопасности на Дальнем Востоке уделяли большое внимание приобретению ценной и работоспособной агентуры, прочности своих агентурных позиций. Так, 14 марта 1939 г. в г. Шанхае оперработником советской резидентуры был привлечен к сотрудничеству начальник службы личной охраны и разведки главы гоминдановского режима Чан Кайши В. Стеннес[315]. «…Я обмениваюсь здесь информацией с представителями разведок США, Англии и Франции, — признался Стеннес, добавив, — Я мог бы на «джентльменской» основе делиться информацией и с Советским Союзом, но, не раскрывая моих источников. Мой опыт подсказывает, что так будет наиболее безопасно для всех…»[316]. С началом вооруженного конфликта на р. Халхин-Гол под псевдонимом «Друг» он добывал сведения по Японии и ее вооруженным силам, вторгшимся в Монгольскую Народную Республику (МНР). В дальнейшем информировал советскую разведку о лицах, находившихся в оппозиции к А. Гитлеру, о предполагаемых планах нацистского военного руководства, сообщил дату нападения на СССР и пр.[317] В Японии и Китае, кроме группы Р. Зорге, на советскую разведку также работал крупный чин японской жандармерии в Маньчжоу‑Го, начальник разведывательного управления генштаба армии Китая и др.

Разведывательная деятельность германских и японских спецслужб являлась важной составной частью процесса разработки планов наступательных операций против Советского Союза. Однако возможностей ее проведения в нашей стране было немного. Этому, в частности, способствовало слабое развитие межгосударственных отношений СССР, относительно плотная пограничная охрана, создающая препятствия для нелегальной заброски агентуры и др. На территории Советского государства к середине 1930‑х гг. установился строгий контрразведывательный режим, который находил массовую поддержку среди населения. Любой появившийся в стране иностранец оказывался в своеобразном информационном вакууме. Как бы кощунственно это ни звучало, но проведенная И.В. Сталиным массовая чистка «практически свела на нет возможность ведения иностранными спецслужбами какой-либо агентурной разведки, поскольку социальная база для потенциальных вербовок была попросту ликвидирована». В итоге, противнику «пришлось столкнуться с идеологически суперконсолидированным обществом, пробить брешь в котором ему оказалось не под силу…»[318].

После Великой Отечественной войны бывший начальник 2‑го (разведывательного) отдела штаба Квантунской группировки войск С. Асада, который в 1936–1939 гг. работал вице-консулом консульства Маньчжоу-Го в Благовещенске под вымышленным именем Х. Идзуми, в своих показаниях отмечал: «Работа с агентурой стала невозможной из-за строгого наблюдения органов НКВД»[319]. С этим утверждением соглашаются в послевоенных мемуарах высшие военные чины Германии Г. Пиккенброк, В. Гальдер, Г. Блюментрит, П. Леверкюн, Э. Бутлар и др.[320]

Поддержание на должном уровне контрразведывательного режима стало одним из приоритетных акцентов в деятельности органов и войск НКВД — НКГБ на Дальнем Востоке СССР накануне войны на направлении выявления, предупреждения и пресечения подрывной деятельности спецслужб иностранных государств, действовавших под официальными прикрытиями. В составе дислоцировавшихся в регионе дипломатических представительств и консульских учреждений США, Германии, Великобритании, Китая и иных иностранных государств работали, как правило, кадровые сотрудники разведки: военные, военно-морские и военно-воздушные атташе, сотрудники их аппаратов и др. Наиболее масштабной подрывной деятельностью на данном направлении занималась Япония[321].

Центрами немецкого и японского шпионажа в регионе были посольства, миссии и консульства. 28 октября 1937 г. был принят оперативный приказ НКВД СССР № 00698, нацеленный на лишение диппредставительств Германии, Японии, Италии и Польши «всей базы, условий и возможностей для организации враждебной деятельности на территории СССР». Сотрудникам контрразведывательных подразделений предлагалось немедленно арестовывать «всех советских граждан, связанных с личным составом диппредставительств и посещающих их служебные и домашние помещения». Режим работы рекомендовался такой, чтобы обеспечить «беспрерывное наблюдение (наружное и агентурное)» за всеми сотрудниками посольств указанных стран[322]. Практически в приказе ставилась задача полной изоляции их представительств.

После этого в СССР вообще был закрыт целый ряд консульств. Непосредственным предлогом стало достижение паритета, т. е. приведение к одинаковой численности имевшихся в других странах советских консульств и иностранных консульств на территории СССР. Первоначально требование о закрытии консульских представительств было предъявлено четырем указанным выше государствам, которые должны были закрыть