Другого решили искать в лесах между Дорогобужем и Спас-Деменском. Говорят, генералу Белову немцы уже приготовили подарок – по словам того же Кромиади, «какую-то особенную шашку за доблестную шестимесячную оборону».

Дрался генерал Белов действительно доблестно. И продолжал драться так же упорно и храбро.

В эти полгода генерал Гальдер в своем знаменитом дневнике упоминает командира 1-го гвардейского корпуса чаще, чем кого бы то ни было из генералов и военачальников РККА.

18 мая 1942 года: «Наступление против войск генерала Белова предполагается начать 24.5 (операция «Ганновер»)[38].

24 мая 1942 года: «Наступление группы армий «Центр» против русского кавалерийского корпуса генерала Белова привело к хорошим результатам (даже без авиации и танков, которые из-за плохой погоды, по всей вероятности, вообще нельзя было использовать). Противник упорно обороняется. Усилилась деятельность его артиллерии»[39].

Подумать только, какое откровенное признание немецкого генерала: против кавалерийского и десантного корпусов, а также партизанской дивизии сражается почти вся группа армий «Центр»!

25 мая 1942 года: «В полосе группы армий «Центр» из-за плохой погоды и вызванных ею транспортных затруднений операции против партизан южнее Вязьмы дали лишь незначительные результаты»[40].

26 мая 1942 года: «В полосе группы армий «Центр» наступление против войск Белова из-за метеорологических условий развивается весьма медленно. Противник подтягивает сюда силы из Дорогобужа»[41].

27 мая 1942 года: «Противодействие войскам Белова приносит успехи. Здесь противник также расчленен на разрозненные группы, которые частично оказывают упорное сопротивление»[42].

Генерал Белов в своих воспоминаниях так прокомментировал эту запись немецкого мемуариста: «С этим выводом Гальдер явно поторопился. Положение моей группы было пока нисколько не хуже, чем в первые дни боев. К 28 мая мы имели устойчивый фронт обороны, обращенный на восток.

Готовились еще два оборонительных рубежа, частично уже занятые подразделениями 1-й гвардейской кавалерийской, 1-й и 2-й партизанских дивизий. В моем распоряжении оставались резервы, даже семь танков с горючим, среди них один КВ и один Т-34. А с Большой земли к нам перебросили еще две воздушно-десантные бригады – 23-ю и 211-ю.

Все наши планы строились в эти дни с твердой верой в то, что в первых числах июня, во всяком случае не позднее 5 июня, начнется большая наступательная операция войск Западного фронта. Момент для этого был очень удачный. Главные силы 4-го и 43-го немецких пехотных корпусов, наступая на нас, повернулись фронтом на запад и северо-запад. Планируемый удар 50-й советской армии пришелся бы по флангу и по тылам гитлеровских корпусов. А с фронта по ним ударили бы мы. Для этой цели нами намечено было использовать значительные силы: всю 1-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию, имевшую четыре с половиной тысячи бойцов, пять воздушно-десантных бригад, насчитывавших около шести тысяч человек, и часть 1-й партизанской дивизии.

Немцы вряд ли выдержали бы одновременный удар с фронта и с тыла, и два их армейских корпуса были бы сброшены со счета. Войска Западного фронта вступили бы на освобожденную нами территорию и, возможно, сумели бы осуществить ту задачу, которую пытались выполнить в течение всей зимы: захватить Вязьму и окружить две фашистские армии восточнее ее.

Но и на этот раз наступательная операция не состоялась. Отменить ее заставила неблагоприятная для нас обстановка в районе Харькова. Туда и были переброшены механизированные корпуса с Западного фронта.

Официального сообщения об отмене наступательной операции я не получил. Но надежды на нее угасли сами собой, особенно после того, как я послал по радио несколько запросов об оперативных перспективах. Ответов на мои запросы из штаба фронта долго не поступало».

Снова дневник Гальдера. 28 мая 1942 года: «Кольцо вокруг основных сил кавалерийского корпуса Белова замкнуто войсками 4-й армии»[43].

31-го Гальдер снова записывает: «Войска группы армий «Центр» ведут успешное наступление против кавалерийского корпуса Белова». И тут же: «Действия партизан на железных дорогах принимают более широкие масштабы»[44].

1 июня 1942 года: «Операция уничтожения противника в тылу 4-й армии развивается успешно»[45].

2 июня 1942 года: «Подготовка к дальнейшему наступлению против кавкорпуса Белова в западном направлении»[46].

Ага, не справились одним махом, потребовалась перегруппировка.

И вот наконец итоговая запись за 10 июня 1942 года: «Прорвавшиеся войска Белова преследуются»[47].

Ищи ветра в поле…

11 июня 1942 года: «Ликвидация остатков противника в тылу 4-й армии проходит успешно. К сожалению, основные силы кавкорпуса Белова и 4-й авиадесантной бригады уходят на юг»[48].

Акция майора Бочарова и его батальона провалилась. Самого Бочарова захватили в плен. Батальон разбили, разогнали по лесам. Некоторые бойцы и младшие командиры перешли на сторону Красной армии или влились в ряды партизанских отрядов. Но большинство были убиты в схватках с беловцами, десантниками или партизанами. Судьбу некоторых решил комендантский взвод.

В полевом дневнике, который велся кем-то из офицеров штаба 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, по всей вероятности, человеком, тесно связанным с разведкой, читаем: «13 мая 1942 г. Допрос бывшего красноармейца Фролова Николая Федоровича, рождения 1913 года, русский, образование 4 класса, б/п, женат, двое детей, мать, трое братьев и две сестры. Уроженец Тамбовской области Богдаревского р-на, Гражданский с/с, село Шилово (там же сейчас проживают родственники). Жена жила в Москве, Ленинский р-н, дер. Нагатино, Никольская ул., д. 57. В армию призван 4 июля 1941 года в Ленинскую дивизию народного ополчения в Москве. Дивизия после формирования находилась в районе Спас-Деменск.

Вопрос: Расскажите, где, когда попал в плен?