— Столетия назад наш народ вступил в войну с фейри, — сказала жрица.

Несколько горожан сплюнули на землю при упоминании существ, причинивших такую душевную боль. Жрица позволила это, закрыв глаза.

— Не довольствуясь своей невероятной силой, неописуемым богатством и плодородными землями, фейри решили, что хотят большего. Они хотели людей, — сказала она приглушенным тоном.

У меня мурашки побежали по коже при мысли о том, что меня украли посреди ночи.

— Они хотели, чтобы женщины были их невестами, чтобы компенсировать их низкую фертильность. Они хотели, чтобы люди-слуги управляли их домами и работали в их шахтах. Они хотели больше власти. Больше богатства. Еще, еще, еще. Наконец, прапрадед короля, сильный, мудрый король по имени Регнер сказал ‘хватит’. Он устал от того, что на его народ охотятся. Устал от того, что фейри берут все, что хотят. И поэтому они отправились на войну.

Статуи Регнера стояли в большинстве северных деревень. Я вспомнила, как ребенком забиралась на вершину одной из них. Король был практически мифом при жизни, а после смерти он сам стал почти богоподобным.

Жрица обвела взглядом толпу, явно чувствуя себя в своей стихии.

— Возможно, мы превосходили фейри численностью, но у них была такая сила, которая могла затопить долины. Такая сила, которая могла сжечь дотла целые города. У нашего народа было железо фейри. И они использовали его, чтобы дать отпор, как могли.

Я провела много часов, бормоча молитвы во время различных церемоний в своей деревне, и многие из этих молитв включали в себя благодарность богам за рисплит — странный минерал, которым они нас одарили. Добавленный в железо во время обжига, он превращал ранее обычное железо в настоящее оружие против фейри.

Жрица продолжала говорить.

— Резня продолжалась неделями. А затем месяцами. Наш народ — на грани полного уничтожения — терял надежду. И вот, король Регнер отправился к богам и умолял их вмешаться. Если бы они помогли нам победить фейри, мы вернули бы богам нашу силу, пока она была молодой и могущественной. Потому что эта сила будет расти с возрастом, и боги смогут испить ее, оставаясь сильными сами в то время, когда немногие поклонялись ей так, как должны.

Рядом со мной Ритос тихо фыркнул. Лориан взглянул на него, и выражение лица Ритоса стало пустым.

— Потому что боги сами теряли силу, — сказала жрица.

— По мере того, как все меньше людей молилось им. По мере того, как все меньше людей приносили жертвы божествам. Боги — на грани исчезновения — согласились на сделку короля. И вот, сделка была заключена.

— Каждый год мы празднуем первое Принятие — в день, навсегда известный как День Богов, — в знак уважения к жертве, которую наш народ принес в тот день. Они были готовы отказаться от своей власти, потерять свою магию, пока не достигнут зрелости в возрасте двадцати пяти зим. Они кричали, отдавая королю все, что у них было. Некоторые из них умерли. Но этого было достаточно. Боги приняли жертву и помогли королю Регнеру изгнать фейри обратно за их границы. И теперь эта жертва защищает эти границы от монстров, которые мстят за своих павших друзей и членов семьи. Потому что фейри живут намного дольше, чем мы, простые смертные. И хотя для нас это может быть историей, для большинства фейри это время — воспоминание. И они этого не забудут.

Жрица обратила свою улыбку к паре, стоящей под ней.

— Приди и помоги своей дочери пожертвовать собой, чтобы все мы были в безопасности.

Мужчина последовал за своей женой вверх по лестнице, и жрица подняла руки, широкие рукава ее безупречного серого одеяния ниспадали до плеч.

— Как дар богов, так они и берут.

Городская жрица махнула рукой одной из своих послушниц, и обучающаяся жрица направилась к помосту, держа в руках корзину с темными пустыми синими камнями. Кровь застучала у меня в ушах, когда я уставилась на камни, которые, как я представляла, станут решением моих проблем.

Послушница склонила голову, предлагая камни океартуса.

Жрица выбрала один наугад. Она подняла руку, подняла камень высоко в воздух и начала петь. Она медленно опускала камень, пока он не оказался прямо над головой ребенка.

— Прислушайся к нашей жертве и узри наше благочестие. Сжалься над нашими слабейшими, поддержи наших сильнейших и защити всех, кто здесь живет. Ибо наша сила всегда будет принадлежать богам, от которых она пришла.

Мы все начали произносить слова, которые выучили наизусть, когда были детьми.

— Фарик, посмотри на нашу жертву. Тронин, посмотри на нашу жертву. Бретис, посмотри на нашу жертву, — пропела я, слыша рядом со мной низкое урчание Галона и Лориана, когда они произносили те же слова.

Фарик был богом знаний, Тронин — богом силы, а Бретис — богом защиты.

Если бы у этих богов была хоть капля милосердия, это скоро закончилось бы, и мы могли бы сбежать.

Жрица произнесла еще несколько предложений на древнем языке. На языке, на котором никогда не должны говорить те, кто не принял священных обетов.

Я напряглась. Я ненавидела эту часть.

Малышка начала кричать. Выражение лиц ее родителей оставалось непроницаемым, но любой, кто захотел посмотреть, мог увидеть боль в глазах ее матери. Могла видеть, как руки ее отца сжались в кулаки, когда жрица забрала магию его дочери, впитав ее в камень океартус, который светился так ярко, что на него было больно смотреть.

Я переключила свое внимание на охранников. Они тоже наблюдали, их пристальные взгляды были прикованы к Похищению. Иногда родители пытались защитить своих детей. Это было нечасто, но такое случалось.

Мое сердце заколотилось в груди.

Похищение закончилось. Малышка продолжала кричать, как будто ее пытали, и мать подняла ее, прижимая к груди.

Жрицы настаивали, что Изъятие было безболезненным. Но никто, кто когда-либо видел, как новорожденный теряет свою магию, никогда не смог бы поверить в эту ложь.

Все сошли с помоста. Они проведут тихую службу у себя дома и объявят имя своего ребенка. У меня снова ослабли ноги — на этот раз от облегчения. Мы продержались так долго. Теперь