– К девочке, – развалясь на заднем сиденье, кивнулон. – Двадцать третья школа это где-то рядом?

– В двух кварталах, – ответила я, стараясь неособо удивляться. Выходит, Саша в нашем городе неплохо ориентируется.

Свернула на светофоре и вскоре выехала к двадцать третьейшколе, сразу за зданием школы высилась новая многоэтажка, оштукатуренная ипокрашенная в розовый цвет.

– Кажется, здесь, – сообщила я. Я свернула во двори притормозила возле первого подъезда. Две девчушки, лет девяти, играли вскакалки. – Тереховы где живут? – приоткрыв окно, спросила я.

– А мы таких не знаем, – переглянувшись, ответилидевчушки.

– А Мальвину знаете? – не отступала я.

– Мальвину? Знаем. Она в пятом подъезде живет, напервом этаже.

Я подарила им улыбку и проехала дальше.

– Как думаешь, менты здесь уже побывали?

– Вряд ли. Ты идешь? – спросила я, извлекая изсумки липовое удостоверение, то есть липой было то, что я где-то там якобыслужу закону. Пользоваться этим удостоверением я не любила, но иногдаприходилось. Лукьянов секунду размышлял, потом покинул машину.

Мы вошли в подъезд, и я позвонила в ближайшую квартиру.Открыла женщина лет сорока, в ситцевом халате, с красными от стирки руками.

– Простите, Тереховы где живут? – спросила я.Женщина испугалась, нервно вытерла руки о подол халата, тревожно переводявзгляд с меня на Лукьянова.

– Я Терехова. А что случилось?

– Мы бы хотели поговорить с вашей дочерью. – Япредъявила ей удостоверение, но она на него даже не взглянула, вздохнула ипредложила:

– Заходите.

Мы прошли в узкую прихожую, где троим было тесно, женщинавыглянула на лестничную клетку и торопливо захлопнула дверь.

– Проходите на кухню, нет, лучше в комнату, а то накухне белье на плите…

Мы оказались в стандартной гостиной со стандартной мебелью.Палас на полу, ковер на стене, хрустальная ваза на журнальном столике, цветы вкашпо на широком подоконнике.

– Садитесь, пожалуйста, – предложила женщина исама присела на краешек кресла, поправила волосы, косясь на Лукьянова, ивздохнула с сожалением. Положительно, он пользовался успехом у дам всехвозрастов.

Я взглянула на него с интересом: неужто она поверила, что онмент? Костюм никуда не годится, в том смысле, что чересчур хорош, да и общий вид..,самодовольство так и прет. Даже для мента это чересчур. Лукьянов, почувствовав,что я его разглядываю, повернулся, а я поспешно отвела взгляд, злясь на себя заэто.

– Чего она опять натворила? – собравшись с силами,спросила женщина.

– Как ваше имя-отчество? – поинтересовалась я.

– Татьяна Ивановна, – поспешно ответила она.

– Татьяна Ивановна, вы знаете, где сейчас Марина?

– Нет, – покачала она головой. – Наверное, усвоего парня. Или у кого-нибудь из подруг. А что случилось? – опятьспросила она, приподнимаясь в кресле, разом став похожей на испуганную птицу.

– Вы хорошо знаете ее друзей? Она вздохнула, разгладилахалат на коленях и покачала головой:

– Она мне ничего не рассказывает. Не сложились у насотношения.

– У вашей дочери могут возникнуть серьезныепроблемы, – вмешался Лукьянов. – Убили ее приятеля. Ограбиликвартиру. Если вы знаете, где Марина…

– Я не знаю, – почти крикнула женщина. –Убили, говорите? Кого?

– Игоря Нефедова, – ответила я.

– Гарика?

– Гарика.

– Да, он звонил несколько раз, но я его даже не видела.Вы поймите, у нее сейчас такой возраст, с ней очень трудно… А у меня еще дочь,от второго брака. С моим мужем у нее отношения не сложились, да и с сестройтоже. Я на работе, дача, столько дел, а ей полы лень помыть в квартире. Учитьсябросила, нигде не работает. На отчима злится, а живет на его деньги. Папаша никопейки не дает. Хамит, разговаривать по-человечески вообще не умеет. Когда онадома, одни скандалы. Невозможно все это вынести. И на Маечку плохо влияет… Ядолжна думать о дочери, то есть я хотела сказать.., ей уже восемнадцать, и онасама за себя отвечает.

– Значит, где она, вы не знаете? – спросил Саша.

– Нет. Поищите в клубе, “Регтайм”, кажется… Там еедружки сшиваются.

– Давно ее нет дома?

– С четверга. В четверг вечером скандал устроила из-заюбки. Я купила юбку, а она ее надела и посадила пятно. Естественно, я сделалаей замечание, и она… Вы бы послушали, что она тут кричала, сказала, что всехнас ненавидит. Не знаю, как получилось, я ее ударила. Она толкнула меня иубежала, крикнула, что больше нас видеть не желает. Не знаю, что с нейделать, – подвела она итог и тяжело вздохнула.

– И с четверга она дома не появлялась?

– Нет.

– И не звонила?

– Нет. Ей несколько раз звонили. И мальчик приходил…Рома.

– Ее приятель?

– Да.., вроде бы. Разве у них поймешь? Они с Ромой водной школе учились, дружили. Потом Марина поступила в колледж, а он в десятыйкласс пошел. Видеться стали реже. По крайней мере, к нам он редко заходил. ЯМарину спрашивала, а она мне – надоел. Это вполне в ее духе. А мальчик хороший,вежливый, учился прилично. А ее вечно тянет на какую-то шпану. И вотпожалуйста…

– Вы ее в эти дни искать не пытались?

– Нет, – покачала головой женщина. – Естьвещи, которые… Вы бы посмотрели, что здесь творилось в четверг. Я живой человеки имею право на.., хотя бы на то, чтобы жить спокойно. Ей восемнадцать лет, и,если ей с нами плохо, пусть уходит. Никто ее здесь не держит. Вот так. Ирасплачиваться за нее я не собираюсь.

– Не думаю, что вопрос стоит именно так, –поспешила я ее успокоить. – Совершено убийство, мы проверяем всех, ктообщался с Гариком. Как вы думаете, к кому могла пойти Марина? Ведь прошлодовольно много времени.

– Не знаю. Родственники у нас есть, но она к ним непойдет, да и они бы уже позвонили. Может, подруги?

– Вы их знаете?