– Извини, от дурных привычек не так легко избавиться.Ты оставил ей автограф на память?

– Твой Дед чокнутый, – покачал он головой. –Только чокнутый доверит тебе важное дело. Девчонка…

– Лика…

– Лика рассказала мне о подружке Гарика. Зовут ееМальвина, само собой, это прозвище, настоящего имени никто здесь не знает.Гарик явился с ней в пятницу. Похоже, что между ними была большая любовь, впятницу я имею в виду. Далее выяснилось, что до той самой пятницы Мальвинапоявлялась здесь пару раз в обществе Пастухова и он к ней явно неравнодушен.

– Все как на заказ, – хмыкнула я. – Одинмальчишка убил другого на почве ревности, так?

– Так или нет, узнаем позднее, сейчас надо отыскатьПастуха. Трогай в Пасеку.

Я выполнила приказ, правда, поинтересовалась:

– Девчонка сказала, где он живет, или начнем наудачуколесить по району?

– Адрес она не знает, но смогла вполне толково объяснить,где его следует искать. Поспрашиваем у местной шпаны, они должны быть в курсе.

– Парень наркоман? – спросила я.

– “Травкой” балуется, но в пределах нормы. Подиразберись, что у них за норма такая.

– Ты брюзжишь, как старый дед.

– А я и не молодой.

– Хорошо выглядишь. Девчонок оторопь берет.

– Ты тоже выглядишь неплохо, только болтаешь много ивсе не по делу.

Тут я нажала на тормоза и заорала:

– Мешок!

И в самом деле, парнишка как ни в чем не бывало двигал потротуару. На этот раз Лукьянов не подкачал, выскочил из машины, схватилрастерявшегося парня за шиворот, запихнул на заднее сиденье. Сам устроилсярядом. Я вдруг вспомнила его слова о том, что Мешок нам больше не нужен, нонапомнить об этом не рискнула.

Парень сразу же зашмыгал носом, косясь на Лукьянова, ижалобно спросил:

– Чего вы ко мне привязались?

– Парня, что из клуба удрал, хорошо знаешь? –спросила я, поворачиваясь к нему.

– Пастуха? Так себе… Он, вообще-то, не из наших.Заходит иногда.

– А Гарик из ваших?

– Гарик – он сам по себе. У него батя большой человек,и он всегда при деньгах, ему пятьсот рублей просадить как раз плюнуть. А я затысячу восемь часов в день горблюсь. У нас почти все такие, как я. Гарик, вобщем-то, тоже не наш, но парень неплохой, когда ему надоедает в папашином клубеторчать, к нам приходит. Деньги в долг дает и не выпендривается. Нормальныйпацан.., был.

– Папашин клуб это где?

– Не знаете, что ли? – удивился Мешок, сподозрением глядя на нас, ясно, мы лишаемся его доверия. –“Пирамида”, – решил пояснить он.

– Это он сказал, что клуб папашин?

– Он вроде не говорил, и так все знают.

– Друзей у него много?

– Ну.., только кого считать друзьями. Здесь он с Ромкойнесколько раз был, с Пастухом… С тем, что сбежал. У того тоже деньги водятся. Ас кем они в “Пирамиде” тусуются, я не знаю.

– Ромка в “Пирамиде” был с Гариком?

– Ромка? Может быть. Я ж с ним не хожу, откуда мнезнать?

– Ты чего из клуба удрал? – вдруг спросилЛукьянов.

Мешок маетно взглянул на него и, помедлив, ответил:

– Испугался.

– Чего? – удивился Саша.

– Как чего, говорю, батя у него крутой, а у меня –грузчик на элеваторе. Вот и навешают всех собак…

– Каких собак? – разозлился Саша.

– Ну, так говорится, – вздохнул парень.

– Ты у Гарика дома был? – спросила я.

– Нет.

– А кто был?

– Не знаю. Он меня не приглашал.

– А вообще часто к себе гостей звал? Парень неожиданнозадумался.

– Нет, по-моему. Он батю своего здорово боялся. Батя унего строгий и, видно, здорово внушал за то, что он с нами дружбу водит. Ясноедело – мы ему не друзья-товарищи. Так что вряд ли кто из наших там был. Еслитолько Пастух.

– Они с ним давно дружили?

– Вроде нет…

– С девчонкой Гарика кто познакомил, Пастух?

– С Мальвиной, что ли? – опять вздохнулпарнишка. – Они с Пастухом в одной школе учились. Вроде гуляли. А потомона к Гарику переметнулась. Само собой, у него денег куры не клюют, а она недура, соображает.

– Как ее зовут-то?

– Маринка. Терехова.

– Где живет?

– Возле двадцать третьей школы, розовый дом, – снеохотой ответил он. – Только вы ее дома не застанете.

– Это почему? – насторожилась я.

– Нет ее дома. С пятницы. Пастух сказал. Вроде уехалакуда-то.

– Он сказал тебе, что она уехала?

– Ну да, вроде бы. Он к ней ходил, искал, в общем. И вбильярдной про нее спрашивал, не видел ли кто.

– Постой, – нахмурилась я. – Если он знает,что она уехала и сам тебе об этом сказал, чего ж тогда в бильярднойрасспрашивал?

– Не знаю, – пожал плечами Мешок. – Онсегодня явился и про Мальвину спрашивает. Мы говорим, не видели, а он говорит,значит, уехала. Да я не очень слушал. Не до Мальвины… Сегодня все разговорытолько об убийстве.

– А что говорят? – проявил интерес Лукьянов.

– Говорят, из-за бати его. Чего-то не поделили, вот и…Батя у него крутой… – Он испуганно покосился на нас, будто что-то вспомнив, и,насупившись, замолчал.

– При чем здесь батя, если дом ограбили, –попыталась я вновь разговорить его.

– Не знаю. Так говорят. А мне что? Вы меня отпустите,а? Мне мать велела в девять быть, на вокзале. Кормить, говорит, не буду, еслине встретишь, она на дачу поехала, за картошкой. Я правда больше ничего незнаю. Вы лучше с его дружками поговорите, с которыми он в “Пирамиду” ходил.Пойду я, ладно?

– Иди, – кивнула я. Лукьянов молчал, но, когдапарнишка распахнул дверь, возражать не стал. – Куда отправимся? –наблюдая за тем, как Мешок поспешно скрылся за углом, спросила я. – Кдевочке, к мальчику?