вздохнул Рудгер. — Но я полагал, что Брендан, старый воин, преданный короне…

— Он еще и старый вдовец, — напомнил Бернар. — А твоя актриса… Ты хотя и не назвал ее имени, но я догадываюсь, о ком речь. Такая девушка способна вскружить голову любому мужчине, тем более находящемуся на закате дней. Так что… Если твоей… гм… актрисе придет в голову завладеть троном, она вполне может сделать своим орудием нашего славного главнокомандующего со всей его армией.

— Выходит, я собственными руками открыл самозванке ворота в королевский замок?

— По крайней мере, такая опасность существует.

— Не в этом ли заключается замысел тех?..

— О ком не стоит говорить ночью, — подхватил звездочет. — Думаю, что да. И мы с самого начала пошли у них на поводу…

— Не мы, а я!

— Мы, дружище, — вздохнул Бернар. — Я помогал тебе, так что не снимай с меня этой ноши.

— Потом сочтемся! — отмахнулся верховный старейшина. — Сейчас нам надо разобраться, как предотвратить смуту.

— Для начала нужно понять, что могут предпринять заговорщики.

— Согласен… Самозванке нужна в первую голову поддержка армии. Без нее она не смогла бы и подумать о троне. И если наши подозрения не беспочвенны, то поддержка эта у нее уже есть. Во вторую голову ей нужна поддержка народа…

— С ней у самозванки тоже все хорошо.

— Почему ты так думаешь, дружище?

— Прости, дорогой, но именно ты и обеспечил ей эту поддержку.

— Да, ты прав. Ведь это я назвал актрису принцессой…

— Теперь ты понимаешь, что заговорщики задумали?! — воскликнул Бернар. — Они обвинят тебя в попытке государственного переворота!

— Да каким же образом?

— Самым простым. Тебя схватят сразу, как только войска войдут в город. И будут пытать, покуда не выбьют у тебя признание в заговоре. А когда ты покаешься, казнят, как государственного преступника…

— Ты думаешь, от меня можно чего-нибудь добиться пытками?

— Я знаю, что нет, но ведь они-то не знают этого.

— Подожди, дружище… — перебил звездочета верховный старейшина. — Мы что-то не о том говорим. Давай вернемся к началу. О том, что существует заговор, мы наверняка не знаем. У нас есть только предчувствие, основанное, признаю, на моей глупости. Хорошо бы для начала убедиться в том, что этот заговор существует.

— Сколько дней армия уже на маневрах?

— Много…

— Вот именно! Если заговор возможен, он уже созрел. Выяснять теперь что-либо поздно. Нужно думать, как будем обороняться!

— Обороняться от собственной армии?

— От собственной армии! Созови магистрат, расскажи все. Я тебя поддержу. Обратимся ко двору и народу, организуем оборону.

— Я не узнаю тебя, Бернар! — воскликнул Рудгер. — Ты же всегда призывал к миру и любви… А теперь — к междоусобице!

— А что мне остается делать? — горестно покачал головой звездочет. — Те, что окопались на Разлучной горе, ни с какими жертвами не посчитаются… Похоже, теперь они перешли в наступление.

— Все верно, дружище! — согласился верховный старейшина. — Только самозванка на троне лучше, чем междоусобица. Самозванку еще можно разоблачить, а как вернуть жизни тех, кто погибнет в братоубийственной войне?

— Ты прав, мудрый Рудгер, — вынужден был признать Бернар. — Отчаяние затмило мой рассудок…

Мне просто очень не хочется отдавать им тебя.

— Думаешь, я тороплюсь на дыбу?! — невесело усмехнулся Рудгер.

— Тогда нам нужно придумать, как избежать этого…

— Да, но не потому, что моя шкура особенно дорога, а потому, что только на свободе я смогу бороться.

— Тебе нужно бежать, — сказал звездочет. — Этим ты не только спасешь свою жизнь, но и вырвешь из рук заговорщиков их главное оружие.

— Не вырву, — возразил верховный старейшина. — Они просто объявят, что государственный преступник бежал, дабы скрыться от правосудия. Так или иначе, они сделают все, чтобы опорочить мое имя, но меня волнует не это, а судьба короля, да достигнет он Блаженного Брега… Он — главное препятствие для заговорщиков. Конечно, рассудок нашего монарха изрядно пошатнулся, и все-таки живой он опасен для самозванки.

— Тогда придется бежать вам обоим.

— Да. Меня, конечно, обвинят в похищении короля, но особо рьяно искать не станут.

— Станут, — не согласился Бернар. — Только не для того, чтобы вернуть в столицу…

— А для того, чтобы убить обоих, — закончил за него Рудгер, — но мы постараемся спрятаться так, чтобы нас не нашли. Только тогда и тебе придется бежать с нами, дружище!

Глава шестнадцатая. Они уже мертвы

Клаус ухватил нападавшего за плечи и перебросил его через себя. Неизвестное существо оказалось легким, словно ребенок, но это был далеко не он. Впрочем, как следует разглядеть его юноша не успел. На него бросилась еще одна такая же тварь. Она хотела ударить дровосека ножом, но тот вывернул ей запястье. Существо завизжало и попыталось укусить Клауса. В ответ на ее визг откликнулось еще несколько голосов. Они разбудили Клауди. Девушка выглянула из глазницы в исполинском черепе и увидела своего спутника, окруженного малорослыми мохнатыми существами, вооруженными ножами. Она сразу оценила серьезность обстановки, а вот ее попутчик, похоже, надеялся отмахаться от нападающих кулаками.

Верный лук всегда был у Клауди под рукой. Видя, что Клаус не решается пустить в ход холодное оружие, она, не задумываясь, выхватила из колчана стрелу, натянула тетиву лука и выстрелила. Затем снова и снова. Три мохнатых тела завертелись волчками и рухнули в трясину. Остальные, видимо, не понимая, откуда пришла беда, ибо зоркая лучница оставалась в тени громадного черепа, кинулись разом на юного дровосека, который наконец сообразил, что церемониться с этими тварями незачем. Он выдернул из-за пояса топор, что всегда был с ним, и ринулся в контратаку. Девушка тоже не осталась в стороне. Ее стрелы со свистом вспарывали ночной воздух и всегда находили цель. Клаус раскроил несколько плоских черепов, не обращая внимания на брызги густой черной крови, что орошали его после каждого удара.

Наконец нападающие сообразили, что им не устоять против отважных путешественников, и бросились наутек. Через несколько мгновений в зоне видимости не осталось ни одного из них, если не считать пары трупов, которые не свалились в трясину, а повисли на корягах, окружавших череп. Дровосек осветил одно из бездыханных тел люмистоном. Тварь была покрыта густым курчавым волосом, руки и ноги выглядели тощими, словно палки, но длинные узловатые пальцы всех четырех конечностей оказались оснащены перепонками и заканчивались когтями. Еще удивительней была голова. Она напоминала жабью, с выпуклыми глазами и дугообразным ртом с плоскими мясистыми губами. Темная жидкость, которая, видимо, была под черепом, заливала морду, делая ее еще более отталкивающей.

— Прости, парень, — покаянно пробормотал Клаус, — но ты сам полез…

— Это болотные гоблины, — сказала Клауди. — Доберись они до нас —