осмотреться и подождать скромных хозяев, дабы отблагодарить их. Если вчера на закате предгорная долина показалась им зловещей, то теперь в лучах утреннего солнца она выглядела самым приветливым местом из всех, какие они успели повидать за время своего странствия. Лес у подножия скалистой стены уже не казался прибежищем упырей или еще каких-нибудь кровожадных тварей. Юношу и девушку так и подмывало прогуляться к нему. Разумеется, на всякий случай прихватив оружие. Так они и сделали, рассудив, что смогут застать гостеприимных хозяев дома и после прогулки. Осторожно приблизившись к опушке, Клаус и Клауди остановились, внимательно всматриваясь в чащу.

Лес как лес. Ничего пугающего и таинственного. Дровосек даже привычно приметил несколько деревьев, из которых получились бы превосходные бревна для постройки дома фрау Ритц. Он так увлекся, что даже забыл, насколько далеко он сейчас от родного города, где живут добрая старушка и мама, и мудрый Бернар, и все, кого он знает и любит. Девушке лес тоже напомнил что-то свое. Она с мечтательной улыбкой вглядывалась в пронизанные солнцем изумрудные кроны, ласково прикасалась к шершавым стволам дубов и кленов. Клауди нашла поляну, полную земляники, и стала собирать ее в ладонь. Когда ягод стало слишком много, девушка половину съела сама, а остальное протянула своему спутнику. Испытывая странное волнение, он губами собрал землянику с ее ладони.

Дабы преодолеть неловкость, которая возникла между ними из-за этого невинного ритуала, по молчаливому уговору Клаус и Клауди повернули к дому. Оказалось, что они довольно далеко углубились в чащу, потому что, когда они из нее вышли, солнце уже перевалило за горизонт. Только сейчас они вспомнили, что хотели застать хозяев, которые были к ним так добры, но при этом не показывались на глаза. Юные путешественники припустили к дому, ворвались в него и… Остатки утренней трапезы были убраны, посуда вымыта, а над очагом опять булькал котелок. Дровосек заглянул во все комнаты, в каждый уголок, но никого не обнаружил. Похоже, хозяева твердо решили не встречаться со своими гостями.

— Ну что ж, — вздохнула Клауди, — если им так нравится, пусть прячутся. Знаешь, здесь так хорошо, что я бы предпочла пожить в этом домике пару дней.

— Да, надо передохнуть, — согласился Клаус. — Оставим хозяевам деньги в уплату.

— У тебя есть деньги? — удивилась его спутница.

— Да, немного, — уклончиво ответил юноша.

— Ладно. Давай обедать.

И они без спешки со вкусом отобедали. А потом снова отправились на прогулку. На этот раз они решили обследовать ту часть долины, которая примыкала к скалистой стене. Ведь вскоре им придется искать путь в горы, которые сейчас эта стена загораживала. Увы, то, что издали выглядело ровным полем, вблизи оказалось чередой расщелин, и далеко не все из них можно было перепрыгнуть. Разочарованные, юные путешественники вернулись к своим незримым хозяевам. Неудачная вылазка съела остаток дня, и когда Клаус и Клауди подошли к крыльцу, окна дома, как и вчера, светились обещанием уюта, сытости и покоя. Таинственное жилище приняло их в свои стены, словно ласковая мать — в объятия. Стол опять был накрыт, а в умывальнике оказалась теплая вода.

— Знаешь, мне кажется, что это колдовской дом, — сказала девушка, отодвигая опустошенную тарелку, — но меня это почему-то не пугает.

— Да и почему это должно пугать? — в тон ей откликнулся юноша. — Нас здесь никто не держит. Когда захотим, тогда и уйдем.

— Верно, — согласилась его спутница. — Правда, немного скучновато. Ни книг, ни музыки.

— Я, кажется, видел несколько томиков у себя в комнате.

— А я у себя — лютню!

— Ну вот, значит, скучать не придется. Сыграешь?

— Кто? — удивилась Клауди. — Я?

— Ну конечно. Или ты хочешь сказать, что не умеешь?

— Нет, не хочу сказать. Меня всему учили.

— Вот и сыграй. А я спою.

— Что ж, спой, — согласилась девушка. — Помнится, в Узборе у тебя неплохо получалось.

— Ну, там я еле сипел от обжорства.

— Не скромничай.

— Тогда неси лютню.

Она вернулась с музыкальным инструментом, попробовала струны, подкрутила колки, настраивая его. Наконец лютня зазвучала как надо.

— Что сыграть? — спросила Клауди.

— Знаешь мелодию «Мой лес весной цветет, как сад…»?

Она взяла несколько аккордов.

— Эта?

— Да.

Девушка заиграла, теперь уже уверенно, а ее спутник запел:

Мой лес цветет весной, как сад,

В нем птицы ласково поют,

Они приветствуют закат,

По веткам радостно снуют.

Они приветствуют рассвет,

Апрельский дождь и солнца блеск,

На свете песни звонче нет,

В ней ветра свист и речки плеск.

Мой лес цветет, уютно в нем,

Он даст любому стол и кров,

Мой лес — большой и светлый дом

Для лис, зайчат и барсуков…

Утром Клаус и Клауди никуда не пошли. Позавтракали, погуляли, поиграли на лютне и даже почитали друг другу вслух. Чудесный дом словно приворожил их. Юным путешественникам не надо было заботиться ни о чем. Даже убирать за собой не требовалось. Так проходили день за днем. Несколько раз юноша и девушка порывались сложить свои пожитки, взять запас провианта и продолжить путь, но все время откладывали, убеждая себя, что еще не достаточно отдохнули. В конце концов они перестали даже вспоминать о том, что куда-то шли, и потеряли счет дням. Им начинало казаться, что они всегда жили в этом уютном и при этом весьма услужливом домике посреди зеленой долины, ели, пили, спали, гуляли, читали, играли и пели.

Постепенно память о прошлой жизни вытеснялась пусть и однообразными, но яркими и живыми впечатлениями дня сегодняшнего. Клауди стала мягче и изредка посматривала на юношу не только как на попутчика. Правда, их отношения по-прежнему оставались невинными. Клаус слегка раздобрел и тоже стал подумывать о том, не сделать ли своей спутнице предложение. А что? Поженились бы. Нарожали бы кучу детишек. Благо чудо-дом поставляет все необходимое. Дровосека останавливало только то, что он не знал, как делаются предложения руки и сердца. Вся эта пастораль могла длиться неизвестно сколько времени, если бы не случилась гроза. Самая обыкновенная гроза с дождем и ветром, который гнул и ломал ветки деревьев.

Буря застала юношу и девушку во время прогулки. Черная туча надвинулась с востока, поглотив солнце. Белая вспышка на мгновение разорвала мглу, и оглушительный гром прокатился по небу от края до края. Клаус схватил спутницу за руку, и они припустили к дому. Однако, как бы быстро они ни бежали, гроза оказалась проворнее. Стена воды обрушилась всей своей шелестящей тяжестью, и путники