Стиснув от напряжения зубы, тащила, пытаясь не обращать внимание на то, что происходило внутри меня.

— Ты больше не в моей власти, и никто не будет иметь власти над тобой. Я от-пу… — хрип вырвался изо рта вместо слов.

Схватившись левой рукой за горло, упала на колени. Воздух, глоток кислорода. Чужеродный поток держал в руках мое сердце, сжимая точно так же, как и я — его. Пытаясь отцепить и вытеснить из тела. Моя хватка ослабла, но продолжала держать. Больше почувствовала, чем увидела, как энергия Крейна вырвалась, настигая Макса, но опала, не коснувшись цели.

— Вел, мы оба можем играть в эти игры. Хватит, — рывок, и спасительный воздух ворвался в легкие. — Ты не сделаешь это со мной второй раз, — я отползла к стене, отпуская бессмысленные уже потоки, — Крейн, я не трогал вашего сына. Мне невозможно касаться энергии своего убийцы. Поэтому мы с тобой еще очень долго можем разносить все вокруг, но не причиним друг другу никакого вреда.

Это была правда. Тело не могло навредить тому, кто лишил его жизненных потоков. А дом Эрика защищал купол из его энергии. Никто не знал, почему так. Но то, что убиенное не касалось убийцы, призванному было известно. Судя по тому, как оно обращалось с потоками и в каком состоянии находилось тело, призвали его точно не вчера. А из-за того, что тело осознавало себя Максом, опасность лишь увеличивалась. Когда проснется истинное сознание — может быть поздно.

Глава 2

Где-то, Бесконечная война

Валери

Это было самое тяжелое начало осени из всех, что я помнила в походах. Удушающая жара сменялась проливными дождями и пробирающим до костей холодом. Утром можно было сойти с ума под палящим солнцем. А ночью спасаться, греясь в первой попавшейся землянке рядом с трупом. Вот и сейчас все группы, находившиеся поблизости, собрались в этом полуразрушенном бараке в поисках тепла, пытаясь понять потери, понесенные за день. Кажется, что единственное, о чем все могли сейчас думать — это о сне. Ожесточенная битва не прекращалась ни днем, ни ночью. Уже больше трех недель мы не были в Доме. Мы устали, оголодали и озлобились.

Привалившись к кирпичной стене, я прикрыла глаза, пытаясь украсть хотя бы каплю забытья. Разум требовал разгрузки, а тело — хотя бы солдатских железных пружин. Сквозь опущенные ресницы хорошо было видно, как пламя костра, разведенного в бочке, отбрасывало на стены тени затихающих воинов. Некоторые шумно разговаривали, обсуждая события прошедших дней, раздражая своим гомоном слух. Младшие. Те, кто только ступил на этот путь. В ком горело желание спасти Мир. Ученики Всевышнего. Уверенные, что они-то уж точно смогут сдвинуть очередь у Врат. Кто-то тихо жевал, озираясь по сторонам. А вот эти ребята были уже из наученных. Поделиться? А зачем. Уже сейчас тут меньше половины из тех, кто вместе со мной ушел в поход три недели тому назад. Из моей группы Рабосов осталась лишь я. Старшая, направленная вести их. Ничего нельзя было сделать, встретившись с чудовищем. Мне просто повезло больше. Только чудом можно было назвать то, что я дожила до восемнадцати лет.

В бараке прибавлялись люди, ведь поблизости не было ничего подходящего для ночлега. В самом пекле. Мы проникли очень глубоко в Пограничный лес. Еще и радовались этому как дети. Казалось, что победа не за горами. Теперь же мы в окружении. Без поддержки. Без права на сон и отдых. Промелькнула мысль, что точно так же где-то у Врат веками мучаются наши предки. Потянулась, разминая уставшие мышцы. Сознание начало играть злую шутку. Как мы еще не набрасываемся друг на друга? Видимо, из-за того, что быстро умираем, все еще умудряемся питаться и не перешли на человечину.

Раньше нас меняли на новых, давая восполнить силы, а теперь же лишь иногда присылали воинов и продовольствие с ними. Которые еще должны были пробиться к нам. А те, кто приходил… Я перестала запоминать имена. В моей Книге просто не осталось для них места. Записывала лишь номера с шей погибших, которые попадались на пути. Больше по привычке, чтобы сохранить в себе человека. Сколько еще мы протянем здесь? Да, в окружении мы становились хитрее и изворотливее. Надо признать, что сегодняшние потери явно были меньше вчерашних. Или тех, что понесли на первой неделе. Но как долго еще нам прослужат собственные мозги?

Верить в то, что есть будущее, мы уже перестали. По сути, каждый лишь пытался утащить с собой как можно больше врагов. Не зря же эта война — Бесконечная? Обман закончился. Для детей Ра и Осирис вместе с обучением в Доме Рабоса закончилась и война. Лишь единицы из благородных, первородных и долгожителей детей Всевышнего оставались здесь. Чем старше становились Рабосы, тем сильнее они ненавидели благородных. Нас вытаскивать было некому. Так глупо. Родиться лишь для того, чтобы всю жизнь, испытывая боль, — умереть. За тех, кто презирает тебя. За Мир, в котором тебя так и не было.

Почему я так поздно поняла разницу между нами? Пока была ребенком, всегда казалось, что именно они несправедливо относятся к нам. Рабосы не ненавидели никого от рождения. Мы не выбирали свою судьбу. А теперь я сама презирала их. За происхождение. Усмехнулась про себя. Видно, и правда — у каждого своя дорога. А ведь ужасно хотелось жить. В каком-нибудь маленьком уютном доме. Смеяться в окружении родных. Любить. Кого-то с глазами цвета сочной зелени. Даже представить это теперь так трудно. Что делают люди, когда не убивают? Возможно, просто я уже и не смогла бы жить так. Воспитанная не для этого. Выращенная как свинья на убой. Вот и сидим теперь здесь в своем загоне.

Наши отношения с Максом скатились до редких встреч пару раз в месяц. Влюбленные и романтичные когда-то, теперь мы были похожи на два полярно разных Мира. Было ли у нас еще хоть что-то? Детские привязанности надо обрубать. Но как отказаться от этих встреч? Голодных встреч. Когда, по-моему, я просто пыталась убедиться, что все еще живу. Эли как-то проболталась о какой-то девушке в его окружении, но я и имени не запомнила. Даже себе не могла честно ответить, что же испытываю к нему. Есть ли у нас вообще еще хоть что-то связывающее? А выяснять это не было смысла. Если я протяну еще пару-тройку месяцев и доживу до своих девятнадцати