Неужели с Эверардом, ее тенью, ее защитником, и впрямь случилась беда? Страшно было об этом даже подумать.

– Надеюсь, он не погиб, – с трудом выдавила она.

Сержант развел руками:

– Похоже, тут велась какая-то грязная игра, миледи. Сэр Эверард, когда его видели в последний раз, вел на поводу корову. Он направлялся в сторону селения.

– Вел корову? – Это было очень не похоже на Эверарда.

– Он был предводителем ее рыцарей, – объяснил де Кресси подошедшему Роберту Фицджилберту. – Эверард Сожон, гасконец.

Констанс вздрогнула, так покоробило ее слово «был». Почему они с такой готовностью предполагают, что он мертв? Констанс знала, что у Эверарда много врагов, но он был смелым и опытным воином. Она повернулась к курьеру, все еще стоявшему на коленях.

– Когда это произошло?

– Три дня тому назад. – Он поднял на нее глаза. – Констебль Лонспре поселил ваших рыцарей вместе с гарнизонными и ждет ваших приказаний.

Стало быть, три дня. Чтобы доскакать полным галопом из Морле в Винчестер, требуется больше двух дней. Нетрудно догадаться, что они постарались как можно скорее сообщить ей это печальное известие.

«Нет, он жив. Должно быть, произошла какая-то ошибка», – сказала себе Констанс. Что-то, видимо, действительно случилось с Эверардом, но ведь он несокрушим, как скала. Все остальные трепетали перед ним. Возможно, его захватили ради выкупа лесные разбойники, люди, объявленные вне закона.

– Я должна послать кого-нибудь в Морле, – сказала она. – Надеюсь, его продолжают искать? – Она была уверена, что поиски не прекращены, но хотела в этом удостовериться.

Молодой рыцарь нахмурился:

– Наши люди обыскали все окрестности, но, кого бы они ни спрашивали, все отвечали, что не видели его. Судя по тому, что корова разгуливала не привязанная, возможно, они и не лгут.

Констанс жестом отпустила его и погрузилась в размышления. Она никак не могла понять, куда мог отвести Эверард корову. Зачем он ходил в селение? Может быть, предполагал продать животное какому-нибудь виллану?

Констанс в окружении своих рыцарей привлекала к себе внимание. Покидая зал, придворные проходили мимо них, проявляя нескрываемое любопытство. Рождественский шут все еще висел на кресте, насмехаясь над своими воющими разочарованными преследователями.

Констанс плотно завернулась в плащ. Рыночную площадь продувал насквозь холодный ветер, предвечернее солнце все еще пряталось за серыми тучами. Карсфу и гонец из Морле продолжали ждать ее решения.

Она не может покинуть Винчестер, пока не побывает на третьем праздничном вечере, в то же время она должна предпринять все возможное, чтобы отыскать Эверарда.

Отныне нет никакой необходимости держать половину ее эскорта в замке Морле, она отправится туда сама и займется поисками. Но сначала надо заехать домой в Баксборо, повидать детей, хоть немного отдохнуть.

– Мы выедем сразу же после королевского приема.

Она подошла к своей кобыле, чтобы сесть на нее. Карсфу передал поводья Фицгамелину, который, подставив ладони, помог ей подняться в седло. Наклонившись, Констанс спросила:

– Кто теперь командует рыцарями в Морле?

– Констебль. Сэр Белинус – его помощник, миледи.

– Хорошо. И я пошлю еще…

Она умолкла на полуслове. Сообщение о том, что ей предстоит еще присягнуть императрице, и неожиданное появление Роберта Фицджилберта настолько ее взбудоражили, что она забыла о своем обещании попросить короля назначить Жюльена шерифом Рэксхема. В этот день все шло не так, как нужно.

– Отошлите гонца обратно, – велела она Карсфу. – И пусть он передаст рыцарям, что я посылаю в Морле своего брата Жюльена Несклифа, чтобы он возглавил поиски пропавшего Эверарда.

Роберт Фицджилберт, улыбаясь, тронул своего коня и поехал рядом с ней.

– Думаю, многие мужчины могли бы позавидовать вашему умению отдавать приказы, прелестная леди. Я тоже готов подчиняться вам, как самый верный рыцарь, только прикажите.

Она принужденно улыбнулась.

– Ну что ж, – сказала она красивому племяннику Клеров, – у вас есть возможность проводить меня до самого дома.

Лошади отъехали от ступеней. На рыночной площади рождественский шут одержал верх над своими преследователями. Они покидали площадь, выкрикивая последние оскорбления и издевательства.

Констанс беглым взглядом окинула эту сцену. Она слышала, что когда-то в былые времена святочного шута принесли в жертву языческим богам. «Если память мне не изменяет, – подумала она, – его сожгли».

Она еще раз оглянулась. Шут был все еще на площади, высокая стройная фигура в одежде из ярких лоскутов, в колпаке с колокольчиком, с нелепым жезлом в руке. Его лицо в уродливой шутовской маске было повернуто в ее сторону, казалось, он наблюдает за ней.

Обуреваемая смутным беспокойством, Констанс отвернулась. Что-то в этом человеке показалось ей знакомым. Через несколько мгновений она вновь оглянулась, но его уже не было.

Рыцарю Иво дали свежую лошадь и с посланием Констанс отправили обратно в Морле. Ее все еще сильно тревожила тайна исчезновения Эверарда. Не мог же предводитель ее рыцарей поехать в соседнюю деревню и там бесследно раствориться? Да, врагов у него хоть отбавляй, но вряд ли среди них найдутся такие отчаянные, которые посмеют бросить вызов самой Констанс, напав на одного из ее рыцарей, да еще в ее владениях. Что до жителей селения, то по отношению к ней они всегда проявляли полную лояльность. В ее поместьях никогда не бывало бунтов и беспорядков, которые так часто случались на землях графа Честера.

Констанс была уверена, что Эверард без предупреждения никогда не покинет службу у нее. Да и куда бы он мог податься? И на севере, и на западе его знали как ее человека. Люди уважали его. Боялись его. Знали его как ее верного защитника. Ее рыцари, которыми сейчас командовал Карсфу, вели себя с подобающей почтительностью, но она чувствовала, что необъяснимое исчезновение Эверарда посеяло и в них беспокойство. Сержант, во всяком случае, не скрывал своей тревоги.

Всю эту ночь Констанс пролежала без сна. У нее сильно болел живот. Обильная тяжелая пища, которую ей приходилось есть каждый вечер, пока длились праздники, могла бы испортить самое хорошее пищеварение. И хотя она находилась в своем уютном особняке на Хай-стрит, ее все равно тянуло домой, где все было так знакомо и привычно.

Легла она поздно и до утра пролежала во тьме, прислушиваясь, как по улицам бродят шумные толпы, и думая о своих маленьких дочерях. Причин для забот и беспокойства у нее было предостаточно. Зима – время болезней, время простуд, легочных заболеваний и оспы, и Констанс беспокоилась о том, обеспечен ли ее девочкам надлежащий присмотр.

Она приподнялась, взбила подушки и улеглась вновь. Ничего удивительного, что ей не спится. С тех пор, как она в Винчестере, если ей все же удается заснуть, то снятся странные тревожные сны. Однажды ей, например, приснилась маленькая валлийская колдунья, которую держали в фургоне-клетке вместе с безумным жонглером Сенредом.