— Это я тут не виноват, — Юра поднимает руки в защитном жесте у груди. — Он сам сразу такой ко мне пришел. И чем тебе его шутки не нравятся?

— Я не сказал, что они мне не нравятся. Иногда в тупик ставят, — пожимаю плечами, — потому что не всегда понятно, когда он серьезный, а когда шутит.

— В каждой шутке есть только доля шутки, Глеб.

— То есть ты действительно хотел Ярика убить?

— Да мало ли чего я хочу, — Юра хмыкает. — Я вот еще на луну хочу или домашнего моржа.

— Может акулу?

— Банально.

— Крокодила?

— Банально.

— Ладно, соглашусь, — смеюсь. — О домашних моржах я еще не слышал.

— Жена не разрешает, — Юра печально так смотрит на меня. — Говорит, что ей в жизни уже хватает одного моржа. Второго, говорит, не выдержит.

Я зависаю на минуту. Он действительно задумывался о том, чтобы завести моржа?

— Слушай, у меня вот рыбка, — наконец вздыхаю я. — Золотая рыбка. Не морж, конечно, но нервишки успокаивает. Плавает по кругу… И жена точно не будет против.

— Да сдохнет она у меня, — Юра кривится.

— Слушай, у меня рыбка не сдохла с тремя детьми. Дерганная чуток, но живая.

— То есть и рыбки могут быть нервными и дергаными? — Юра приподнимает бровь.

— Да, — серьезно отвечаю я.

— Я понимаю, почему Ярик ушел к тебе, — Юра поглаживает щеку, — это только ты можешь на серьезных щщах говорит о дерганной золотой рыбке.

— Да я тебе не лгу, — смеюсь. — Она реально дерганная после всего, что пережила. У нее точно есть посттравматический синдром. Но живая. И я думаю, что твой морж точно бы откинул ласты, а рыбка живая.

Юра клонит голову на бок, медленно моргает и вздыхает:

— Какого черта мы говорим о золотых рыбках, если у меня был план вытянуть из тебя грязные подробности о твоем разводе?

— Я думаю, что ты уже начинаешь складывать два плюс два, Юр. Мой развод, передача бизнеса и имущества в руки жены, Ярик со своим внезапным звонком и желанием купить какого-то ребенка.

— Да, история складывается какая-то премерзенькая, Глеб.

— И я знаю, что у тебя очень тяжелые отношения с деньгами. Ты обязательно разнюхаешь, кому Ярик отдаст твои деньги, — смотрю в глаза Юры прямо и спокойно.

— Да, — Юра кивает. — Но ты расслабься, Глеб. Я сам, конечно, невероятно люблю сплетни, слухи, но… сам их не разношу.

— Вопрос не в том, что ты разнесешь слухи, Юр…

— А в том, что я решу однажды тебя шантажировать?

— Да.

— Забавно, что Ярик об этом даже не задумался, — Юра усмехается и хмурится на меня. — Я очень тепло отношусь к Ярику. Он мне жизнь спас и гадить ему я не стану. Я, конечно, козел козлинный, но я умею быть благодарным, Глеб.

— И ты бы с благодарностью мог закопать Ярика, — поглаживаю подлокотник кресла, не спуская взгляда с Юры.

— Да, почему нет? Благодарность она бывает разная.

Молчим, и Юра вздыхает:

— Шантаж, конечно, дело хорошее, Глеб, но он работает только с определенными людьми. Ты же это прекрасно понимаешь, — зевает и причмокивает. — Ярика не пошантажируешь. Он же может быть наглухо отбитым, если припрет, а ты… у меня вообще нет слов. Ты все жене решил оставить. Какой обычный мужик решит все оставить жене? Ну, серьезно? Я рисковать с шантажом не буду. Мне будет куда интереснее продавить вас двоих на дружбу дружную со мной.

— Нет.

— Я могу быть хорошим другом. И нам теперь не надо делить Ярика, — Юра медленно моргает.

— Нет.

— Да будто я кого-то в вопросе дружбы слушаю, — пожимает плечами и щурится. — Я на тебя давно глаз положил.

— Да ешки-матрешки, — откидываюсь назад.

— Меня поэтому не любят.

— Не любят, но дружат.

— Особенная дружба у меня получается с теми, кто меня сильно не любит, — Юра вытягивает ноги.

— Откуда ты такой вылез, а?

— Я хочу, чтобы на моих похоронах было много людей, — говорит Юра, поглаживая подлокотник. — Друзей, но не липовых, понимаешь? Друзей, которые прониклись мной, с которым меня связывают всякие каверзные истории. Просто представь. Соберется толпа людей, у которых под ковриком много тайн, трагедий, ошибок и и во все эти ошибки я сунул свой любопытный нос. Вы будете стоять, смотреть друг на друга и гадать, что они такие все приличные и красивые скрывают за фасадом, но… — поднимает указательный палец вверх, — я унесу все это с собой.

— У меня нет слов…

— И этими офигительными историями я доведу до белого каления привратника, который будет вынужден пустить меня в райские сады. Такой план, да.

— Что ты о смерти внезапно задумался?

— Я о ней всегда думаю, Глеб, — пожимает плечами. — Если о ней думать, то многие проблемы, которые нас окружают, полная ерунда перед осознанием неизбежного.

— Мое осознание неизбежного привело к коллапсу.

— Значит, ты только в первый раз столкнулся со смертью, — Юра смеется. — В следующие разы будет полегче, Глеб. И теперь я очень заинтересован…

— Даже не думай.

— Что именно заставило задуматься о смерти, Глеб? — Юра расплывается в улыбке и не моргает. — Мы же теперь друзья и можем обсуждать все на свете.

Глава 46. Монетка

— Здрасьте, — раздается тихий мужской голос за спиной.

Я молча отпрыгиваю от ворот дома, в котором мои детки купались в джакузи. Смотрела в щель и думала, как бы вернуть садового гнома во двор.

— Спокойно.

Передо мно стоит Юрий Пастухов.

Только его здесь не хватало. Жуткий толстяк, о котором ходят жуткие слухи о его жестокости, дурацких шутках и о том, что он всех бесит.

И Глеб раньше лишь обменивался рукопожатиями при встречах. Раньше. Сейчас все иначе.

Глеб сказала, что влип с Пастуховым по самую макушечку.

Зачем он тут? И почему у него в руках прозрачный пакет с водой и с золотой рыбкой.

— Здрасьте, — тихо отвечаю я.

— Я спросить, — поднимает пакет с рыбкой, — у вас такая же?

Я смотрю на рыбку, в глазах которой я вижу, кажется, страх и отчаяние. Перевожу на круглое и толстое лицо Юры.

— Да, такая же.

— Это хорошо, — кивает и опускает пакет. — А то вдруг не ту купил? А то я продавца в зоомагазине довел до икоты и нервного тика требованием дать мне такую рыбку, которая может пережить психологические травмы.

— Ясно, — кутаюсь в джемпер. — Если вы к Глебу, то он с мальчиками сейчас…

— Нет, я не к нему. Я к тебе.

И смотрит на меня, не моргая.

Господи, чем я ему не угодила?

— Во-первых, я должен сам лично сказать, что я теперь с Глебом дружу.

— Так, — тяну я.