пока вы двое не разберетесь с этой дребеденью, ваши сердца и умы не будут всецело заняты самой важной задачей в вашей жизни. Так давайте разберемся во всем. Прямо здесь и сейчас. – Я скрестила руки. – Я помогу вам начать. Би, Уилл чувствует себя виноватым, потому что превратил тебя в монстра, пусть и непреднамеренно. Это так, Уилл?

Сперва мне казалось, что он может просто прекратить все это и уйти, но в конце концов он вздохнул.

– Да. Я чувствую, что… не знаю. Украл у нее ее человечность.

– Скажи это ей, Уилл, – подбодрила я, указывая на Би.

Он посмотрел на нее – впервые с тех пор, как она смогла встать с постели; его измученные глаза впитывали ее образ.

– Мне очень жаль, Бетани. Знай я, что есть хоть малейший шанс на такой сценарий, я бы никогда…

– Знай я, что произойдет, я бы умоляла тебя об этом, – ответила она и подошла к нему, чтобы встать перед ним и взять его за руку. – Уилл, это стало благословением. Теперь я могу помочь в войне. Теперь я могу быть частью решения, а не помехой. И что важнее всего? – Она подступила ближе, пока ее лицо не оказалось всего в нескольких дюймах от его. – Мы можем быть вместе… если ты все еще хочешь меня.

Выражение его лица стало страдальческим, но он не отстранился.

– Я всегда хотел тебя. Просто продолжаю думать о том, как близка ты была к смерти. Би, были моменты, когда твой пульс бился так быстро… твое сердце билось так сильно, что я думал, оно взорвется. Я сделал это с тобой. Я, – выдавил он сквозь стиснутые зубы. – Я – мужчина, который должен любить тебя, но причинил такую боль…

На глаза Би навернулись слезы.

– Порой любовь причиняет боль, Уилл. Прямо как жизнь. Ты не можешь вырастить розы без удобрения. Это не значит, что ты перестанешь пытаться. Ты должен, эм, принять это. Понимаешь?

Губы Уилла дрогнули, и узел в моей груди начал распутываться.

– Ладно, думаю, вы, ребята, разобрались. Пойду посмотрю, что еще можно положить в мешок Би. Встретимся во дворе через несколько минут.

Ни один из них даже не взглянул в мою сторону.

– Хорошо поболтали, – пробормотала я, направляясь к тому месту, где остальные нагружали седельные сумки и наполняли фляги.

– Как все прошло? – спросил Доминик, вопросительно взглянув на меня.

– Думаю, довольно неплохо. Я ушла, но почти уверена, что они закрепляют примирение.

Лохлин, бывший в нескольких ярдах от нас и загружавший стрелы, усмехнулся.

– Держу пари, так и есть, девочка. Если будем сидеть тихо, вероятно, сможем их услышать.

– Ты старый грязный осел, Лохлин, – ответила я, цыкнув.

Не то чтобы он был неправ. Насколько я знала, они вполне могли сотрясать беседку. Я лишь надеялась, что все случится быстро, потому что, ну, война и все дела…

Диана направилась к нам и повернулась к Доминику.

– Солнце сядет меньше чем через пять минут. Нужно отправляться в путь, как только это произойдет. За исключением каких-либо передряг и учитывая время на отдых и подкрепление лошадей, у нас два часа, чтобы пересечь границу и оказаться под защитой щита до восхода солнца.

Два часа – много для людей, пытающихся попасть на концерт достаточно рано, чтобы найти парковку и занять свои места до начала шоу. Однако, когда на кону было столько жизней… включая мою и Доминика, это казалось прискорбно малым.

Но ничего не поделать.

– Схожу за Уиллом и Би, – сказал Доминик, но прежде чем он успел сделать хоть шаг, пара завернула за угол…

Рука об руку.

Би сияла, а Уилл?

Он выглядел так, словно казнь отсрочили в последнюю минуту. Словно испытывал облегчение. Благодарность. Был напуган, но полон надежды.

– А, ну что ж. Похоже, я упустил свой шанс.

Я обернулась и увидела, что Рэйвен разочарованно качает головой.

– Увы, придется найти кого-то другого, чтобы зализать мои… раны…

– С твоими ранами все будет в порядке, – ответил Доминик, закатывая глаза. – А теперь седлай лошадь. Нужно выдвигаться.

Десять минут спустя мы были в пути. Первые несколько часов мы ехали нормально. Погода была прохладной, но комфортной, ярко светили луна и звезды, и поездка, к счастью, прошла без происшествий. Я по очереди ехала рядом с Домиником, Уиллом и Би и возвращалась поболтать с членами клана Киллиана. Отчасти мне хотелось отговорить хотя бы Элку и Кавана от поездки. Джордан хотел бы, чтобы они с Майей остались дома, в безопасности, но я знала, что мне отговорить их удалось бы примерно так же, как им – меня.

Каван был альфой своего – нашего – клана, и он не упустит своего фунта плоти. И, насколько я могла судить, Элка была матерой самкой, которая действительно любила своего приемного младшего брата.

– Хотела отдать тебе прошлой ночью, – сказала она, сокращая расстояние между нашими лошадьми и протягивая зеленый бархатный мешочек. – Нашла, когда убиралась в его комнате. Он был с остальными нашими вещами, и я сначала подумала, что это наша кузина Айлса оставила, но потом увидела золотистые глаза и букву «С»…

Я вытащила фигурку, и горло сжалось. Как и сказала Элка, даже при свете луны я увидела, что глаза были выкрашены в золотой цвет, а волосы – в темно-рыжий, но добила меня буква «С». Она была того же рыжего оттенка, вставлена в золотой треугольник прямо в середине груди.

Как у Супермена.

– Он любил супергероев. Бэтмена, Человека-муравья, Халка. Но, зуб даю, он считал, что ты смогла бы одолеть всех их. Он часто рассказывал мне о том, как ты защищала его. Например, однажды какой-то засранец наехал на него на бейсбольном матче, а ты замахнулась и пнула его прямо под зад, – сказала она со смехом, который перешел в прерывистый всхлип. – Боги, Сиенна… Ну почему он? Он был таким хорошим. С добрым сердцем и необъятной душой. Я думаю о том, что она с ним сделала, о боли, которую причинила ему, и это не дает мне спать по ночам. Я не могу спать, не могу есть. Она украла нечто очень ценное. Как она могла так с нами поступить?

Я убрала подарок в мешочек, а затем сунула его в карман и взяла себя в руки, прежде чем ответила. Ей нужно было поговорить о нем. Я понимала. Все скорбят по-разному, и я хотела помочь ей.

Но последнее, о чем я хотела сейчас думать, это Джордан. Мне удалось спрятать горе подальше, в долгий ящик на задворках сознания, чтобы