На мгновение Ян Минь остолбенела, но быстро пришла в себя и устремилась за ним. Однако ей удалось только схватить Фан Му за рукав. Он легко вырвался и распахнул дверь.

Из спальни вырвался густой аромат курительных палочек и мерный электрический гул. За дверью было темно и очень холодно. Там творилось что-то неладное.

Комната нисколько не походила на спальню молодой женщины. В ней не было кровати, не было шкафа или комода, не было туалетного столика и тумбы под телевизор. Вместо них там стоял маленький алтарь с курильницей и нечто вроде большого сундука прямо посредине. Присмотревшись, Фан Му понял, что это морозильник.

Секунду он таращился на него в шоке, потом, сам этого не заметив, сделал к морозильнику несколько шагов. И тут в него вцепились руки, изо всех сил пытаясь остановить. Словно сражаясь за собственную жизнь, Ян Минь громко закричала. Волосы, мокрые от слез, прилипли к ее лицу, в глазах стояли страх и мольба.

– Не тревожь ее! – заикалась женщина. – Дай ей покоиться в мире. – Она захлебывалась слезами. – Умоляю тебя… Она достаточно настрадалась!

Фан Му весь похолодел, начиная понимать, что лежит в морозильнике.

– Это… там… – Его голос дрогнул. Он протянул руку к рукоятке на дверце, лишившись дара речи.

Ян Минь отчаянно затрясла головой и сползла на пол. Ее пальцы продолжали цепляться за рубашку Фан Му.

– Но как же… Почему?.. – Фан Му не хотел – не мог – в такое поверить.

– Седьмого августа… наша На не пришла домой с работы… не отвечала на мобильный телефон… – Ян Минь хватала ртом воздух. – После полуночи кто-то постучал нам в дверь… Я никого не видела, там стояла только большая коробка…

Из ее груди вырвался стон отчаяния. Вся сцена заново предстала у женщины перед глазами.

– Мое дитя… Без рук, без ног… грудь отрезана… и ей засунули… разное… внутрь…

Фан Му оледенел, в висках у него застучало. Слова Ян Минь эхом отдавались у него в ушах. Он стиснул зубы с такой силой, что они, казалось, вот-вот раскрошатся.

– Кто? – хрипло спросил он. Рычание, раздавшееся из его глотки, даже отдаленно не напоминало его обычный голос. – Кто это сделал?

– Я не знаю… – Ян Минь выпустила его рукав.

Фан Му не знал, почему она перестала его держать, но, так или иначе, женщина, сломленная горем и скорбью, повалилась на пол лицом вниз и зарыдала, содрогаясь всем телом.

– Я не знаю…

– Почему вы не сообщили в полицию? – воскликнул он. – Старый Син – полицейский! Мы все полицейские!

– Он не сказал мне, почему это надо держать в секрете. Просто велел купить морозильник для нашей дочки… – Она билась на полу, заливаясь слезами. – Он сказал, что сам разберется…

– Но… почему вы оставили ее здесь? – Фан Му разрывался между ужасом и недоумением.

– Смерть ребенка – это так страшно… – Ян Минь зарыдала еще сильней. – Она была такая красивая… Она ни за что не допустила бы, чтобы ее увидели такой… У нас ничего не осталось… Мы хотели оказать ей… последнюю услугу…

Рыдания заглушили ее слова.

Фан Му поглядел на морозильник. Тот возвышался в центре комнаты, глухой к слезам матери, лежавшей перед ним. Медленно Фан Му сделал последний шаг и потянул за ручку.

То, что открылось его глазам, казалось настоящим ледяным адом.

Девушка внутри была покрыта инеем. Ее голова, слегка наклоненная влево, побелела от изморози. Но даже холод не мог скрыть страшных ран на ее лице. Влага иссохла, и кожа девушки сморщилась и потемнела. От ее красоты не осталось следа. Тело было завернуто в теплый халат – как будто родители хотели защитить ее от холода. В нем ее пропорции, в отсутствие конечностей, выглядели искаженными – как у жуткой изуродованной детской куклы.

Ян Минь словно и не заметила, что Фан Му открыл морозильник. Она лежала в прострации на полу, погрузившись в свои кошмарные воспоминания.

– Наверное, ей было очень страшно… очень страшно умирать…

Фан Му ее больше не слышал.

Когда он аккуратно закрыл дверцу морозильника, решение было уже принято.

* * *

Син Чжисена должны были увезти обратно в тюрьму. Департамент попытался скрыть новости о том, что случилось в ходе проверки на полиграфе, но вскоре весь город знал, что Син Чжисен собирался убить человека.

В день перевозки погода была холодная и безрадостная; Син Чжисен уезжал из Чанхона один, и никто не вызвался его провожать.

Полицейский фургон выехал из здания департамента, и вскоре его поглотил транспортный поток. Полтора часа спустя он уже был за границами Чанхона. А еще через тридцать минут притормозил на бензоколонке у шоссе.

Когда фургон остановился, Син Чжисен открыл глаза. Всю поездку он держал их закрытыми, давая отдых усталому уму. Выглянул в окно и спросил:

– Где мы сейчас?

Два офицера, сидевшие с ним в кузове, не ответили. Они просто вылезли из фургона и ушли.

Тихонько вздохнув, Син Чжисен снова зажмурился. Мгновение спустя он услышал за окном знакомый голос:

– Большое вам спасибо.

– Только недолго, – сказал один из офицеров.

– Конечно. Я не собираюсь доставлять вам неприятности, – ответил голос.

Сердце Син Чжисена заколотилось, глаза широко распахнулись. Он увидел, как в фургон забирается Фан Му.

Профайлер захлопнул дверцу и постучал костяшками пальцев по стеклу, отделяющему кузов от водителя. Водитель оглянулся, и Фан Му на пальцах показал ему: «10». Одновременно он прошептал:

– Десять минут.

Водитель кивнул и вылез из кабины.

Фан Му присел напротив Син Чжисена, вытащил сигарету и сунул ему в трясущиеся руки. Охваченный стыдом, Старый Син механически взял сигарету. Он не осмеливался посмотреть Фан Му в глаза. Смущение сковало его сильнее, чем кандалы.

– Итак, здесь только мы с вами. – Фан Му едва заметно поклонился. – Вчера я заглянул к вам домой…

Син Чжисен замер, не донеся сигарету до рта, потом вздрогнул всем телом.

Фан Му бесстрастно глядел на его скованные дрожащие руки.

– Кто это сделал? – спросил он без эмоций в голосе.

Кажется, Син Чжисен лишился последних сил, но все-таки сумел сунуть в рот сигарету и яростно затянулся, наполняя легкие дымом.

– Забудь, о чем я тебя просил. – Голос Син Чжисена был похож на воронье карканье. – Я заслуживаю того, что случится со мной.

Фан Му, не мигая, смотрел на него еще несколько секунд.

– Кто это сделал? – ровным тоном повторил он.

– Не спрашивай. Не впутывайся в это. Только не ради меня. Я недостоин. – Син Чжисен покачал головой. – Я утащу тебя за собой…

– Дело не в вас, – перебил Фан Му все так