и готовые к употреблению холсты на подрамниках, прозрачный пакет, набитый коробками с масляными красками, бутылками с растворителями и много чем другим.

Конечно, она понятия не имела, нужны ли Дмитриеву масляные краски, может, он пишет акварелью или пастелью, но рано или поздно они все равно ему пригодятся. Другое дело, что все то, что сейчас видит консьержка (рыжая сонная женщина с раскрытой книгой на столе рядом с термосом), увидит и Равич. И если поймет, что ее разводят, поскольку все то, что куплено, Саше точно не нужно, — вот тогда разразится настоящий скандал.

Женя понятия не имела, когда вернется в квартиру юный Саша или не совсем юная Ирина, и не знала, сколько времени ей придется провести под дверями и вообще пустят ли ее, но план есть план, и ему надо следовать.

— Саши нет дома, — сказала консьержка, внимательно оглядывая Женю.

— Но мне просто необходимо увидеть его и передать все это… сами понимаете… Он сам попросил меня все это привезти…

— Ну не знаю…

— Может, Ирина там?

— А… так вы знакомы с ней?

— Конечно!

— Ну, тогда конечно, проходите. Четвертый этаж, знаете, да?

Вот спасибо тебе, обрадовалась Женя, поскольку, даже зная номер квартиры, не сразу сообразишь, на каком этаже она находится. Уф… Половина дела сделана!

Она поднялась на лифте и остановилась перед дверью с табличкой «15». Значит, Ирина уже там. Интересно, что она там делает? Прибирается? Или уже наняла ему домработницу? Может, готовит ему еду? Или просто ждет его, прислушиваясь к звукам лифта?

Вот интересно, как она выглядит, во что одета?

Женя опустила на пол пакет с красками и упаковку с холстами. Вот тяжесть-то! А сколько все это стоит! Цены просто космические!

Позвонила и почти сразу же услышала шаги. И вот должна была уже открыться дверь, но Ирина, вероятно увидев в глазок незнакомого человека, притормозила. Наверняка напряглась.

Женя приветливо помахала ей рукой, как старой знакомой, мол, открывай. Включила диктофон.

Дверь открылась.

— Привет! — И Женя, подхватив свои покупки, буквально ввалилась, оттеснив женщину, в квартиру и закрыла за собой дверь.

Все, она была на месте. Хотя, планируя этот поход, она почему-то представляла себе разговор перед дверями, в подъезде. Но так-то лучше!

— Вы кто? — спросила Равич.

Это была высокая стройная брюнетка с длинными волосами, одетая в джинсы и черную майку. Ну да, как студентка. Косметики минимум. Губы бледно-розовые. Красивая.

— Меня зовут Женя, я подруга Саши. Вот, купила ему краски… — В этом месте ей надо было вообще зажмуриться, вдруг она промахнулась с красками и холстами.

— А… ну хорошо, можете оставить.

Женя деловито пронесла в комнату свою поклажу и разложила прямо на полу. Потом резко повернулась и, нехорошо так улыбнувшись, по-змеиному (как того требовал план), громко сказала:

— Да нет уж, голубушка, я и сама тут останусь, а ты уходи. И чем скорее ты уйдешь, тем лучше для тебя!

Ирина от неожиданности, вероятно для того, чтобы удержаться на ногах, прислонилась к стене.

А квартира была шикарная! Меблированная, дорогая! Крепко пахло красками или растворителем. Значит, она не ошиблась, художник пишет маслом! Возможно, комната, которую они отвели под мастерскую, находится в другой части квартиры, поскольку в гостиной, куда она ворвалась, Женя не заметила ни мольберта, ничего такого, что указывало бы на деятельность хозяев.

— Вы кто? — наконец взяла себя в руки Ирина.

— Говорю же, подруга Саши. А ты давай-давай, собирай свои вещички — и на выход! Твое время закончилось. Давно уже пора оставить его в покое! Вы, богатые дамочки, уверены, что можете купить бедного студента. Так вот, Сашу купить нельзя. Да, мы с ним поссорились, расстались на время, и он, человек слабый, творческая личность — что ты хочешь! — попал в твои лапы. Но на самом деле он человек светлый, чистый, понимаешь? Ему не нужны эти грязные, продажные отношения! Я сама буду покупать ему краски и все такое. Во-первых, потому что я люблю его, во-вторых, он любит меня, ну и самое главное — он очень талантлив, понимаешь? И вообще, папа наконец-то дал добро и мы скоро с ним поженимся! Так что давай, вали отсюда! Нашла себе сыночка, купила…

— Да что вы себе такое позволяете?

— Молчи! — вдруг закричала Женя, чувствуя себя явно не в своей тарелке, отчего и голос ее предательски завибрировал. Нет, она очень плохая актриса. Очень плохая. Никуда не годная! — Ты думаешь, никто не знает, что ты сделала?

— В смысле? — Ирина совсем потерялась. Побледнела, того и гляди упадет в обморок. — О чем вы?

Ее поведение выдавало ее с головой, она явно чувствовала себя виноватой. И такой забитой и неуверенной в себе она стала, возможно, с тех пор, как познакомилась с Сашей. И что страсть ее к нему болезненная, страшная. Как отрава. Значит, Женя все правильно рассчитала.

— Да все о том же! Любовницу твоего мужа, Карамелову, нашли на пустыре. Удушенную. У меня брат в органах работает, он показал мне снимки. Бррр… Это настоящий кошмар! И как ты думаешь, до тебя не доберутся? Чем она тебе помешала? За что ты ее так? Ты же никогда не любила своего мужа, развлекалась с Сашей, задурила ему мозги, завалила подарками, сняла вот квартиру…

— Вы что, думаете, что это я ее убила? — Тонкие брови Ирины взлетели наверх, а рот открылся. В этот момент она потеряла всякую свою привлекательность.

— Тебя же Ребров допрашивал? Допрашивал!

И тут, вероятно, в Ирине проснулась та прежняя, настоящая Ирина Равич, уверенная в себе, скандальная женщина, которая и с Ребровым разговаривала наверняка по-другому, качала права, угрожала написать на него жалобу. Просила оставить их семью в покое.

— Ты кто такая? А ну, пошла отсюда!

— А ты ударь меня, ну-ка! Покажи свою силу! Покажи, какие у тебя сильные руки, а еще лучше — удуши меня, как Карамелову! У тебя же алиби нет! Мне все известно! По магазинам она, типа, ходила! Так скажи, по каким именно, все проверят, и если ты засветилась где, я сама лично попрошу