говоря, был шокирован методами работы агента, когда узнал, что отснятые пленки он частенько хранит в своем рабочем сейфе, а перевозит в портфеле или просто в кармане. Мелкишев предложил использовать тайники для хранения, транспортировки и передачи материалов. Мюрату тут же был показан тайник для пленок в обувной щетке.

Теперь настало время удивляться Мюрату. Он сказал, что старшие офицеры НАТО не таскают с собой обувные щетки. Агент отказался от использования тайников на местности. Не взял он и громоздкий фотоаппарат «Экзакта». Относительно использования тайнописи Мюрат обещал подумать, но особого восторга это предложение у него не вызвало.

Мелкишев не стал спорить и убеждать, а оставил эту проблему на будущее. Он только попросил Мюрата быть осторожным и предусмотрительным. Касаясь своих личных и служебных проблем, Мюрат сказал, что постарается разобраться в них лично, но учтет рекомендации разведчиков.

Цели встречи были достигнуты. Центр понял, с кем имеет дело. Вот такой он, их ценный агент, со всеми достоинствами и недостатками. В свою очередь, честолюбие Мюрата было удовлетворено. Он убедился, что командование советской военной разведки в Москве знает о его работе и высоко ее ценит.

«Американцы просто озверели»

После отъезда генерала Мелкишева из Москвы пришло указание: «…Мюрата передать на связь другому оперативному офицеру…» Резидент предложил на выбор пять кандидатур, но все они были отклонены Центром. Наконец остановились на полковнике Игоре Ананьине, который работал под «крышей» торгпредства. Опытный разведчик, фронтовик, работал за границей в Скандинавии. Правда, Ананьин не был летчиком. Во время войны он служил авиационным техником. Словом, летное дело для него было не чуждо. Однако его прошлая, фронтовая профессия сыграла с разведчиком злую шутку. Дело в том, что авиационные техники, как известно, всегда находятся в подчинении у пилотов. Возможно, это в определенной мере сказалось и на будущих отношениях Ананьина с Мюратом.

В указаниях Центра не предусматривалось каких-либо мероприятий по добыванию материалов или агентурной связи. Основной задачей Ананьина на первом этапе являлось установление личных дружеских, доверительных отношений. Москва акцентировала внимание оперативного офицера на том, что Мюрат не считает себя платным источником информации. Следовало всячески поддерживать и укреплять у агента чувство симпатии к Советскому Союзу. Ну и, конечно, Ананьин должен был постоянно проявлять заботу о безопасности Мюрата.

Первая встреча Ананьина с Мюратом состоялась в июне 1960 года. Они обменялись паролем, отзывом и далее пошли вместе как два приятеля. Вся беседа проходила по-деловому, в движении.

Правда, началась она с неожиданно резкого заявления Мюрата: «Я человек занятой и хотел, чтобы на встречи со мной не опаздывали». Ананьин посмотрел на часы, которые заранее проверил, убедился, что он вышел на связь точно в назначенное время, и… промолчал. Не сделал он замечание агенту за то, что тот вышел на встречу по явке без опознавательных признаков. В этом была его ошибка. Таким образом Ананьин дал возможность агенту доминировать в их будущих отношениях, что позже было верно подмечено Центром.

Попытка Ананьина обсудить возможность использования тайников и привлечения к работе связника удалась только наполовину. Мюрат вновь категорически отказался от использования тайников в агентурной связи. Он заявил, что его вполне устраивают личные встречи и передача материалов из рук в руки. Что касается связника, то Мюрат сказал, что он принципиально не против, но следует учитывать объективные условия его службы в небольшом немецком городке, где большинство офицеров знают друг друга. Приезды к нему некоего нового мужчины неестественны, вызовут вопросы, пересуды и необходимость объясняться. «В качестве связника надо использовать женщину. Желательно, чтобы она была немкой, бельгийкой или француженкой. И обязательно симпатичной», — добавил он с улыбкой. Среди его друзей и знакомых такой кандидатуры нет, и он надеется на нас.

Позже связником действительно стала женщина. И, как показало время, выбор военной разведки оказался весьма удачным. Высокая результативность работы Мюрата в последующие годы была в значительной степени связана именно с ней.

В информационном плане Мюрат был более «любезным». Он передал девять фотопленок с переснятыми документами НАТО. Подчеркнул: переданные материалы весьма важные, но комментировать он их не будет. В Москве специалисты разберутся и определят их ценность. Заметил при этом, что ему рискованно добывать такие совершенно секретные документы, так как у него нет соответствующего допуска.

Далее Мюрат рассказал о том, как в высших военных кругах США и ФРГ отреагировали на провал шпионского полета Гарри Пуэрса и его арест в СССР. Он снова подчеркнул, что помогает нам по идейным соображениям, ибо «американцы просто озверели». Они планируют нанесение ядерных ударов по объектам на территории Советского Союза без всякого учета возможного огромного поражения мирного населения.

Из полученных материалов два документа под грифом «Космик. Совершенно секретно» были особо важными. Это «План Верховного главнокомандующего ВС НАТО в Европе № 110/59 от 1.01.1960 г. по нанесению ядерных ударов» и «Чрезвычайный план обороны оперативно-тактического командования на Центрально-Европейском театре военных действий».

План Верховного главнокомандующего Объединенными вооруженными силами НАТО состоял из директивной части и более десятка приложений. В директивном разделе давалась краткая оценка характера будущей войны, рассматривались общие положения плана, определялись и ставились задачи по организации взаимодействия. В приложениях рассматривались силы и средства ядерного нападения, их распределение на театре военных действий, приводились характеристики целей и определялся общий порядок очередности их поражения.

В общем, в этих двух документах излагались важнейшие сведения военно-политического характера. Ведь это теперь мировой общественности известны планы ядерной войны «Дропшот», «Фул Плей», № 110/59 и другие, разработанные Пентагоном и НАТО. Но тогда, всего через полтора десятка лет после окончания Второй мировой войны, никто в Советском Союзе не мог себе представить, что в США произведут на свет документ о ядерном уничтожении нашей страны — своего недавнего союзника по антигитлеровской коалиции.

Полковник в отставке Иван Лазарев вспоминает, какой переполох в ГРУ и в Генеральном штабе вызвал тот самый План № 110/59 от 1.01.60 г.

«Я лично ездил на аэродром и забирал у пилотов, что называется, из рук в руки, пакет с фотопленками, переданными из Парижа. Пленки проявили, вместе с информаторами посмотрели, написали короткую аннотацию. Срочно доложили начальнику ГРУ генералу Ивану Серову. Тот схватил аннотацию и побежал к министру обороны. Вернулся и приказал сделать развернутый доклад. Все поняли, министр будет докладывать на Президиуме ЦК партии.

Информаторы ГРУ работали день и ночь и сделали развернутый доклад. Никита Хрущев был поражен вероломством своих бывших союзников».

Труд Мюрата, его мужество и героизм, большой вклад в укрепление обороноспособности СССР были высоко оценены руководством страны. В 1962 году Мюрата наградили орденом Ленина, высшей