В своих блужданиях он наткнулся на груду камней у стены, возвышавшуюся над водой, где и устроился в относительной сухости и удобстве, вспугнув с насиженного места стайку рассерженных рептилий. Эти создания были, судя по всему, безобидными и, вероятно, представляли собой какую-то разновидность водяных змей, но одно прикосновение к их липкой чешуе вызывало у него дрожь.

Сидя на куче камней, Гаспар мысленно перебирал все ужасы своего положения, бесконечно удручающего и отчаянного. Он узнал невероятный, ошеломляющий секрет Илурни, раскрыл невообразимо чудовищный святотатственный замысел Натэра, но теперь, замурованный в этой омерзительной дыре, точно в подземной могиле, в недрах населенного демонами замка, не мог даже предупредить мир о неизмеримой угрозе.

Котомка с провизией, опустевшая уже более чем наполовину, так и осталась висеть у него за спиной, и, обнаружив, что тюремщики не озаботились отобрать у него кинжал, он заметно приободрился. Грызя в темноте черствую хлебную корку и поглаживая рукоять бесценного клинка, юноша лихорадочно искал хоть какой-нибудь просвет в охватившем его отчаянии.

Он не мог измерить мрачные часы, тянувшиеся с медлительностью илистой реки, в мертвой тишине текущей в подземное море. Лишь нескончаемый звон капель воды – возможно, от скрытых родников, питавших замок в былые времена, – нарушал безмолвие. Но и этот звук в своем унылом однообразии очень скоро стал казаться пребывавшему в полубреду пленнику безрадостным и неумолчным смехом незримых бесов. Наконец, до предела обессиленный, он впал в наполненное кошмарами забытье.

Проснувшись, он не смог определить, какое наверху время суток, ибо в его подземелье царила все та же вечная тьма, не нарушаемая ни единым лучом света, ни даже слабым отблеском. Дрожа, он ощутил дуновение сквозняка, струю сырого нездорового воздуха, которым повеяло на него, словно дыханием мрачных склепов, пробудившихся к тайной жизни, пока он спал. Прежде узник ничего подобного не замечал, и его оцепенелый разум воспрял во внезапной надежде, принесенной этим слабеньким ветерком. Очевидно, где-то была подземная щель или сточная канава, сквозь которую проходил воздух, и, возможно, через нее можно было каким-то образом выбраться из темницы.

Неуверенно поднявшись на ноги, Гаспар принялся на ощупь пробираться туда, откуда тянуло ветром. Что-то неожиданно хрустнуло и сломалось под его каблуками, он потерял равновесие и едва не упал лицом прямо в склизкую лужу с водяными змеями. Прежде чем он успел исследовать препятствие или возобновить свое продвижение, сверху послышался неприятный скрежет, и сквозь открывшуюся щелку в темницу проник луч дрожащего желтого света. Ослепленный, пленник поднял глаза и увидел футах в десяти или двенадцати над головой круглое отверстие, сквозь которое просунулась смуглая рука с горящим факелом. На веревке ему спустили маленькую корзинку, в которой оказались коврига хлеба и бутылка вина.

Гаспар забрал хлеб и вино, и корзинку подняли обратно. Прежде чем факел был убран, а каменная крышка водружена на свое место, он попытался быстро оглядеть свою темницу.

Камера, как он и предполагал, была приблизительно круглой, футов около пятнадцати в диаметре. Помеха, о которую он споткнулся, оказалась человеческим скелетом, наполовину сползшим с кучи камней в грязную воду. Скелет был коричневым и совершенно сгнил, а одежда на нем истлела и покрылась влажной плесенью.

Стену избороздили сочившиеся по ней на протяжении многих столетий ручейки воды, и самые камни, казалось, медленно гнили и разрушались. На противоположной стороне, в самом низу, Гаспар увидел брешь, которую ожидал увидеть: узкое отверстие немногим больше лисьей норы, куда медленно вытекала застоявшаяся вода. При виде этой картины сердце у него оборвалось, ибо, даже если вода была глубже, чем представлялось, дыра все равно выглядела слишком узкой для человеческого тела. Утратив надежду, он побрел назад на кучу камней, и тут подземелье вновь погрузилось во тьму.

Он по-прежнему держал в руках хлеб и вино. У него засосало под ложечкой, и он принялся механически жевать хлеб, запивая его вином. Еда придала ему сил, а дрянное кислое вино обогрело и заронило в голову мысль, которую Гаспар начал усиленно обдумывать.

Осушив бутылку, он пробрался к норе над полом. Входящий поток воздуха усилился, и узник счел это хорошим предзнаменованием. Он вытащил кинжал и принялся ковырять острием полуразрушенную осыпающуюся стену, пытаясь расширить отверстие. Ему пришлось опуститься на колени прямо в омерзительный ил, и все время, пока он копал, вокруг его ног, извиваясь, плавали водяные змеи. Через лаз они, по всей видимости, проникали в темницу и обратно.

Камень легко крошился под острым кинжалом, и Гаспар, воодушевленный забрезжившей надеждой, позабыл ужас своего положения. Он не знал ни толщины кладки, ни характера и размеров подземелий, которые находились за этой стеной, но был совершенно уверен, что они должны как-то сообщаться с внешним миром.

Томительно долгие часы, если не дни, орудовал он своим кинжалом, вслепую расковыривая податливую стену и выгребая мусор, который кидал в воду за спиной. Через некоторое время, распластавшись на животе, он смог протиснуться в лаз и, продолжая рыть, точно трудолюбивый крот, дюйм за дюймом пополз вперед.

Наконец, к огромному его облегчению, острие кинжала встретило пустоту. Гаспар руками проломил тонкую скорлупу преграждавшего ему дорогу камня и, выбравшись из дыры, обнаружил, что очутился на пологой поверхности и даже может встать в полный рост.

Распрямив затекшие члены, узник с величайшей осторожностью двинулся вперед. Он находился то ли в узком склепе, то ли в туннеле, и, вытянув руки, мог одновременно дотронуться до противоположных стен. Пол плавно понижался, а вода становилась глубже и мало-помалу дошла ему сначала до колен, а потом и до пояса. Возможно, этот туннель когда-то служил подземным ходом из замка, но крыша, обрушившись, запрудила здесь воду.

Не на шутку перепугавшись, Гаспар уже раздумывал, не променял ли свою грязную темницу, которую делил со скелетом, на участь еще страшнее. В окружавшей его тьме по-прежнему не было ни проблеска света, а струя воздуха, хотя и сильная, несла в себе запах сырости и плесени, точно из склепа.

Вода между тем становилась все выше и выше. Время от времени касаясь стенок подземного хода, юноша нащупал ответвление, резко уходившее вправо, в пустоту. Выглядело это как вход в перпендикулярную галерею, чей затопленный пол был, по крайней мере, ровным и не уводил вниз, в омерзительную стоячую воду. Исследуя его, Гаспар споткнулся о первую ступеньку ведущей наверх лестницы. Он двинулся по ступеням, отмечая, что с каждым шагом уровень воды понижается, и вскоре очутился на сухой каменной плите.

Узкие разбитые ступеньки, многие из которых, как и лестничные площадки, отсутствовали, бесконечно закручивающейся спиралью уходили в темное чрево Илурни. Воздух