Витириэль взобрался на пригорок и увидел, что она не спит. Зато спит демон. Дарина, кажется ее так зовут, лежит и смотрит на то, как бледнеет лицо демона. Как хмурятся его брови. А он сжимает кулак и скрипит зубами.

— Прорываемся, — пробормотал он, дернув головой. — Бель!

Дарина смотрела на демона и вздыхала.

— Ну вот что с тобой делать? Небось война снится. Да знаю я, — шепотом произнесла Дарина. И убрала прядь волос с лица Асмодея. — Бежишь, а вокруг все взрывается. Земля трясется. Или стреляешь… Смотришь, а враги везде… Помнишь каждого, кого убил…

Она о чем-то задумалась. Демон простонал и снова мотнул головой.

— Иди сюда, — осмотрелась по сторонам Дарина и подтянула к себе Асмодея. Она обняла его и стала поглаживать. — Все хорошо. Тебя не убьют… Войны больше нет… Мы победили…

Лицо Асмодея, которое до этого выглядело так, словно его пытают во сне, постепенно расслаблялось. Рука, сжавшая вместо меча пучок травы, отпустила ее.

Дарина рассеянно гладила демона по голове и вздыхала.

— Спи. Так и быть, побуду часовым, — улыбнулась она. А Асмодей уткнулся ей в грудь и успокоился. Он уже не метался в агонии неведомой битвы. А спокойно спал.

— Тьфу ты! — выругался Витириэль. — Опять двадцать- пять!

Он долго мыкался по лагерю. Глаза его слипались. А потом он нашел местечко и уснул.

Утро наступило внезапно и прошло по всем ополченцам против ушастого оружия массового поражения. Ольга проснулась, когда рядом все зашевелились. И послышались зевки.

— Так, а где Сириэль? — послышался встревоженный голос. Ольга открыла глаза.

Какой-то из эльфов встал, а у него из штанов со стороны спины выпал хомяк со словами: “Ты ничего не видел!”.

Но обитателям полянки было не до этого. Все испуганно смотрели на место, где осталась примятая трава.

— Сириэля нет! Неужели из леса пришло чудовище и унесло его! Ой, а вдруг его забрал Литаниэль! — в ужасе перешептывались эльфы.

Кусты зашуршали, и оттуда вышел эльф.

— Фуф, — выдохнул с облегчением весь лагерь. Сириэль не выдыхал с облегчением вместе со всеми. Он выдохнул раньше.

— Ну, ведьма, еще варианты? — спросил Асмодей, пока смущенная Дарина отвернулась и сделала вид, что проверяет меч. Она не заметила, как уснула “на посту”, и проснулась в объятиях демона. Но страшнее всего было то, что она тоже обнимала его! И теперь бедная девушка не знала, как на это реагировать. Нет, ничего между ними не было! Просто…. просто… Вот эти объятия… Они смущали!

— Да ищу я, ищу! — огрызнулась ведьма. Она украдкой зевала и листала книгу. Думаете, это так просто? Да? У Литаниэля с возрастом появился иммунитет к магии! То есть, его магия вообще не берет! И оружие тоже! Я тут его генеалогическое древо изучала. Комбинация способностей его предков дала вот такой результат!

— И что тогда делать? — ужаснулись все.

Ольга осмотрела всех вокруг и посмотрелась в доспех демона, который сидел напротив нее. Теперь каждый обитатель лагеря был похож на лесную ведьму. Грязные, взъерошенные, с ветками в волосах, они вполне могли сойти за родственников. И если бы кто-то случайно увидел это сборище, то посчитал бы, что это чей-то семейный праздник!

— А давайте рядом построим точно такой же дворец! — предложил кто-то.

— Думаешь, Император не заметит? — зевнул Асмодей, отлавливая букашку на плече Дарины.

— А мы скажем, что прибрались! — продолжал развивать мысль какой-то гений.

— Ой, а вдруг Император уже во дворце? — в ужасе спросил кто-то из стражи, сплевывая волосы.

Если бы он был во дворце, то мы бы это услышали! — ответил Асмодей. — Еще какие-нибудь соображения на этот счет будут?

Все молчали.

А давайте выманим его из дворца, раз победить его все равно не можем! Тогда если Император прибудет с супругой, мы как бы сделали, что могли. Мы ему быстро предъявим этого эльфа, скажем, что пытался сбежать и все такое, — зевнул один из охраны. — И дворец типа никто не захватывал. А сами заманим его в какую-нибудь ловушку. На него же магия не действует, мечи тоже. А про ловушки никто ничего не говорил.

Все снова притихли. Но уже с явным интересом.

— А что? Мысль хорошая, — согласился Асмодей. “Да!”, - кивнула Дарина, не глядя на демона.

Настроение тут же у всех стало подниматься. Решение казалось гениальным. И, главное, простым! Никаких тебе обрядов, черной магии и древних заклинаний!

— А как мы его выманим и заманим в ловушку? — спросил один из эльфов, потирая ухо.

Все снова промолчали. Настроение снова стало портится.

— А что он любит? — спросил Асмодей.

— Себя, — хором ответили эльфы.

И все задумались.

— А я предлагаю его просто игнорировать. И он сам пойдет нас искать, чтобы сказать, какое мы …. бе, — послышался голос Ольги. — Люди с нарциссизмом хотят поклонения и постоянного внимания. Я уверена, что все плохие поступки, которые он совершает, Литаниэль делает потому, что ему не хватает внимания. Он как бы привлекает к себе внимание. Мол, вот он я. Я здесь! Смотрите, что я делаю. Ненавидьте, восхищайтесь, бойтесь, любите, но не игнорируйте! Ребенок не получал от родителей должного внимания. И теперь требует внимания от окружающих!

Ольга посмотрела на присутствующих.

— Спасибо, очень важная информация, — вежливо кивнул Асмодей.

— Нашла!!! — послышался голос ведьмы.

— Что?!! — бросились к ведьме все присутствующие. — Я нашла способ, как вернуть все обратно!

— Не может быть! — радовались все, кроме Ольги. Которая не хотела отжиматься.

— Смотрите! — загадочным голосом произнесла ведьма. Все столпились вокруг нее. “Мне не видно!!!”, - орал хомяк. А потом пошел по головам и свесился в книгу.

— Девочка была права, — заметила ведьма, кивнув на Ольгу. — Я целую ночь думала, и вспомнила. В тот день я случайно ошиблась зельем. Просто похожие по свойствам зелья стоят рядом… И вместо зелья идиотизма дала ему другое зелье. С похожими свойствами.

Все переглядывались и нервничали.

— Когда ко мне пришел Литаниэль, он просил меня сделать так, чтобы он смог кого-то полюбить. Но пока он был влюблен в себя, в его сердце не было места для любви к кому-то другому. И я случайно дала ему зелье, которое меняет его качества на противоположные. например. Он вечно был хмур, а стал весел. Он был вечно озабочен, а стал беззаботным. Он ненавидел животных, а после зелья полюбил их. Он вечно унывал и обижался, а после зелья стал отходчивым и жизнерадостным. Он безмерно любил себя и плевать хотел на мир, а после зелья стал любить весь мир и стал плевать на себя.