его. Он был не в настроении ласкать и возбуждать ее сейчас. Движимый вожделением, он просто целовал, щупал и перекатывался на ней, пока не был готов глубоко войти в нее. Она поморщилась от внезапной боли.

Это было еще большим испытанием, чем в его предыдущий визит. Все, что она могла сделать, это стиснуть зубы и провести руками вверх и вниз по его спине. Единственным утешением было то, что это длилось недолго. Достигнув пика наслаждения, он издал крик удовлетворения и начал двигаться еще сильнее. Люсинда почувствовала запах виски в его дыхании. Он казался тяжелее, чем когда-либо, и она начала чувствовать себя подавленной. Внезапно все было кончено. Туннадин вышел из нее и сел на кровати, тряся головой, как будто пытаясь прояснить ее. Когда он понял, где находится, то рассеянно провел рукой по ее груди в знак благодарности.

Люсинда испытывала боль и тихий ужас. По сути, ее изнасиловали, и она ничего не могла с этим поделать. Тунннадин владел ею. Насладившись всеми преимуществами роли его любовницы, она теперь страдала от недостатков. Она чувствовала себя больной, незащищенной и изнасилованной. Неужели так он намеревался обращаться со своей женой?

Это была тревожная мысль.

Туннадин встал, оделся и ушел, не сказав ни единого слова.

Путешествие на поезде в компании Эдварда Таллиса никогда не могло стать источником удовольствия, но это было гораздо меньшим испытанием, чем представлял себе Виктор Лиминг. На первом этапе их возвращения в Лондон он терпеливо выслушивал пространные нападки суперинтенданта на то, как Клайв Таннадайн избежал правосудия. Сержанту прочитали лекцию о святости закона, и в какой-то момент он почувствовал себя злоумышленником. Их прибытие в Оксфорд положило конец лекции. Продолжения так и не было, потому что Таллис заснул почти сразу, как пришел в движение второй поезд. Лиминг смог проанализировать события дня в относительной безопасности, прежде чем его тоже убаюкал глубокий сон. Только когда поезд с визгом остановился в Паддингтоне, оба детектива очнулись.

Таллис поймал такси и направился в Скотленд-Ярд. Лиминга тем временем неторопливой рысью погнали в сторону улицы Джона Айлипа, чтобы он мог передать письмо, которое Колбек написал Мадлен. Обменявшись с ней несколькими любезностями, Лиминг взял такси до Челси. Все, что ему нужно было сделать, это рассказать Джорджу Воэну о том, что произошло в тот день в сельской местности Вустершира, после чего он мог вернуться домой к своей семье. Когда он добрался до полуразрушенного старого дома, хозяйка впустила его и разрешила подняться по бесконечной лестнице на чердак. Он постучал в дверь мастерской художника. Через несколько секунд дверь распахнула Долли Ренсон. Приветливая улыбка застыла на ее лице, а в голосе прозвучало разочарование.

«Я думал, это Джордж, наконец-то вернувшийся».

«Это всего лишь я — сержант Лиминг».

«С Джорджем ничего ужасного не случилось, не так ли?» — спросила она, схватив его за плечи. «Если с ним произошел несчастный случай, скажи мне правду. Я немедленно отправлюсь к нему».

«Мистер Воан никоим образом не пострадал. Я пришел сюда, чтобы повидаться с ним».

— Он уехал в Оксфорд и оставил меня совсем одну. Я была так одинока, сержант. Ее улыбка медленно вернулась в поле зрения. «Я женщина, которая любит компанию.

«Могу я оставить сообщение для мистера Воана?

«Ты можешь сделать больше, — сказала она, затаскивая его на чердак и закрывая за ними дверь. «Мне нужно твое мнение, и я хочу, чтобы ты был честен. Она разжала объятия. «Кстати, у тебя есть христианское имя?

«Это Виктор — Виктор Лиминг.

«Тогда, похоже, добыча достанется победителю».

«Я не понимаю».

Она хихикнула. — Так и будет. Иди сюда.

Долли подвела его к мольберту и сняла с портрета изорванную простыню. Прежде чем Лиминг успел остановиться, он уставился на ее обнаженное тело. Когда он попытался отвести взгляд, она зажала его голову между ладонями и заставила его изучать холст. Его щеки были пунцовыми, а разум в смятении.

«Что ты думаешь, Виктор?» — спросила она.

— Ты выглядишь… очень мило, «прохрипел он.

«Но у меня нет руки. Джордж должен был поддержать меня перед уходом. С его стороны было жестоко оставлять меня в таком виде. У меня красивые руки». Она повернула его лицом к себе. «Тебе не кажется, что они прекрасны?»

«Да, да, хочу».

«Но ты их толком не видел».

«Я поверю тебе на слово».

«Ты можешь взять больше, чем это», — сказала она, снимая халат с одного плеча, обнажая руку изысканной красоты. «Джордж должен быть наказан. Ты поможешь мне наказать его, Виктор?»

Лиминг был в замешательстве. Желая уйти, он почему-то чувствовал себя прикованным к месту. Он был безнадежно не приспособлен к ситуации. Это было странно. Когда он был констеблем в патрульной полиции, ему предлагали услуги множество проституток, и он без смущения отказывался от них. Ему всегда было жаль, что они опустились до продажи своего тела. Большинство ночных дам были либо печальными молодыми созданиями с косметикой, щедро намазанной на их изможденные лица, либо раскрасневшимися пожилыми женщинами, носившими характерные признаки их профессии. Долли Ренсон не подходила ни под одну из этих категорий. Она была молода, здорова и очень соблазнительна. Лиминг испытал не столько искушение, сколько ужас. Ее улыбка стала шире.

«Если ты полицейский, «проворковала она, «ты должен быть большим и сильным. А ты?»

«Все, что я хочу сделать, это передать сообщение», — сказал он, пятясь.

«Расскажешь мне потом.

«Две женщины были похищены. Мы получили записку с требованием выкупа».

«Ты видел мои руки, Виктор, теперь ты можешь почувствовать, как они обвивают тебя.

Он медленно двинулся к двери. «Боюсь, мне пора идти.

«Ночь только начинается».

«Пожалуйста, передайте это сообщение мистеру Воэну».

«Джентльмен никогда не должен отвергать леди».

Лиминг был за гранью неприятия. Он был в полной панике. Когда Долли бросилась к нему, он увернулся от ее хватки, открыл дверь и сбежал вниз по лестнице, как будто дом был в огне. Он не останавливался, пока не оказался на расстоянии трех улиц. Это был случай, о котором он не стал бы упоминать своей жене, но который надолго запечатлелся в его памяти.

Обычно сэру Маркусу Бернхоупу и в голову не пришло бы пригласить детектива отобедать с ним, но Колбек отличался от обычных полицейских. Он был проницательным, хорошо образованным и явно преданным поставленной