«Охота» за картофелем возобновилась.

В доме Изабель подмела в каждой комнате пол и собрала налетевший песок в кучки по углам, чтобы легче было вынести все сразу. Отлучившись на минутку проверить, не подгорел ли в духовке хлеб, она увидела, что через все комнаты тянется песчаная дорожка: это Люси пыталась вынести мусор совком.

— Смотри, мама! Я помогаю!

Изабель окинула взглядом следы пронесшегося смерча и вздохнула:

— Я вижу… — и, подхватив Люси на руки, похвалила: — Спасибо. Хорошая девочка! А теперь, чтобы пол был точно чистым, давай подметем еще разик, ладно? — И добавила вполголоса: — Ах, Люси Шербурн, какая же из тебя вырастет хозяйка!

Вскоре появился Том.

— Она готова?

— Да, — ответила Изабель. — Лицо умыто, руки чистые. Все в порядке.

— Тогда в путь, малышка!

— По лестнице, папа?

— Да, по лестнице.

Они вместе отправились к маяку. У ступенек она остановилась и подняла руки вверх, чтобы он мог взяться за них сзади и помогать подниматься.

— А теперь, зайчонок, давай вместе считать. Один, два, три… — Подъем был долгим и утомительным, и Том продолжал считать вслух, хотя Люси уже давно сдалась.

Наверху Люси протянула ручки:

— Нокль!

— Сейчас дадим тебе бинокль, — отозвался Том. — Только сначала усадим на стол. — Он посадил ее прямо на разложенные на столе карты и дал ей бинокль, помогая держать у глаз.

— Видишь что-нибудь?

— Облака.

— Да, облаков сегодня много. А катера не видно?

— Нет.

— Уверена? — засмеялся Том. — Часовой из тебя неважный. А что это вон там? Видишь? Куда я показываю пальцем?

Люси восторженно взбрыкнула ножками.

— Альф и Буи! Апельсины!

— Мама обещала, что привезут апельсины? Что ж, будем ждать.

Через час с небольшим катер пришвартовался. Том с Изабель ждали на причале, а Люси устроилась у Тома на плечах.

— Вот так прием! — восхитился Ральф.

— Пливет! — закричала Люси. — Пливет, люди! Пливет, Альф, пливет, Буи!

Блюи спрыгнул на причал и подхватил канат, брошенный Ральфом.

— Осторожно, Люси! — крикнул он малышке, уже спустившейся на землю. — Не попади под канат! — Он перевел взгляд на Тома. — Господи, да она уже не та малютка, что раньше, а настоящая маленькая девочка!

— Дети растут, — засмеялся Ральф.

Блюи закрепил конец.

— Мы видим ее только раз в несколько месяцев, поэтому и заметно. В городе детей видишь каждый день, вот и кажется, что они не меняются.

— А потом вдруг сразу превращаются во взрослых вроде тебя, — ухмыльнулся Ральф. Он спрыгнул на причал, держа одну руку за спиной. — И кто мне поможет разгрузить катер?

— Я! — тут же вызвалась Люси.

Ральф подмигнул Изабель и вытащил из-за спины руку с лукошком персиков.

— Тогда вот тебе очень и очень тяжелый груз!

Люси взяла лукошко обеими руками.

— Люси, это надо нести очень осторожно! — Изабель повернулась к Ральфу. — Я могу захватить с собой что-нибудь, Ральф. — Он вернулся на катер и передал ей почту и несколько легких свертков. — Я буду вас ждать в доме и поставлю пока чайник.

После ужина, когда взрослые допивали чай на кухне, Том заметил:

— Что-то Люси давно не слышно…

— Она, наверное, заканчивает рисунок для моих родителей. Пойду проверю…

Но прежде чем она успела подняться, на кухне появилась Люси, нарядившись в волочившуюся по полу юбку матери и ее туфли на каблучках, а на шее у нее были голубые стеклянные бусы, которые прислала в подарок Изабель Виолетта с этим катером.

— Люси! — обратилась к ней Изабель. — Ты копалась в моих вещах?

— Нет! — заверила та, широко раскрыв глаза.

Изабель покраснела.

— Я вообще-то не разбрасываю свое белье, — смутившись, пояснила она гостям. — Пойдем, Люси, пока ты не простудилась в таком виде. И заодно поговорим, что нельзя копаться в чужих вещах. И говорить неправду. — Улыбаясь, она вышла из кухни, не заметив, как при последних словах по лицу Тома пробежала тень.

Люси, радостно прыгая вокруг Изабель, направилась с ней в курятник за яйцами. Она с изумлением смотрела на цыплят, вылупившихся из яиц, и осторожно подносила их к подбородку, чтобы почувствовать на коже их янтарный пушок.

Иногда, выдергивая морковь, она тянула с такой силой, что садилась на попу, а вся ее одежда была запачкана.

— Ну и грязнуля! — смеялась Изабель. — Поднимайся скорее!

Люси сидела на коленях у матери за пианино, и та помогала ей нажимать указательным пальцем на нужные ноты, наигрывая простенькую мелодию «Трех слепых мышат». Затем Люси говорила, что дальше будет играть сама, и устраивала настоящую какофонию, беспорядочно ударяя по клавишам.

Люси, устроившись на кухонном полу, часами что-то рисовала цветными карандашами на обратной стороне старых использованных бланков, а потом с гордостью показывала на нагромождение хаотичных линий и объясняла:

— Это мама, папа и Маяковая Лулу.

Для нее стотридцатифутовая башня была самым что ни на есть обыкновенным сооружением на заднем дворе их дома. Наряду со словами «собачка» и «кошка», о которых она имела представление только по картинкам в книжках, она освоила значение слов «линза», «призма» и «рефракция», причем куда более предметно.

— Это моя звезда! — сообщила она однажды Изабель и указала на нее в небе. — Мне ее подарил папа!

Она рассказывала Тому разные истории о рыбах, чайках и кораблях. На пляже Люси обожала оказываться между Томом и Изабель, чтобы они, взяв ее каждый за руку, подбрасывали высоко вверх.

Ей нравилось называть себя Маяковой Лулу, и под этим именем она фигурировала в понятных только ей одной рисунках или рассказах о себе.

Океаны никогда не знали покоя. У них нет ни начала, ни конца. Не знал постоянства и ветер. Иногда он мог ненадолго стихнуть, чтобы неожиданно обрушиться на остров с новой силой, будто безуспешно пытаясь что-то втолковать Тому. Здесь, на острове, время измерялось миллионами лет, а скалы были похожи на игральные кости размером в сотни футов, брошенные на водную гладь, которая за тысячелетия обточила их ребра и превратила в крутые утесы.

Том смотрел, как Изабель с Люси плещутся в Райской Лагуне, и малышка радовалась соленым брызгам и ярко-синей морской звезде, которую нашла. Гордость и волнение озаряли ее лицо, будто эта звезда — творение ее рук.

— Папа, смотри! Моя морская звезда!

Тому было трудно совместить в голове две несовпадающие шкалы времени: острова и ребенка.