– То есть повиноваться им? – спросил я, с трудом продираясь сквозь кустарник.

Если мне так достается от цепких веток, то каково приходится бедной мисс Хелспай? Ее фарфоровая кожа, верно, вся будет исцарапана и изранена! Я попытался измыслить какой-нибудь способ выразить свое беспокойство, но так, чтобы она не подумала, будто я считаю ее слабой.

– Не шевелитесь, Гатри, – внезапно проговорила она, замерев на месте. – Кажется, он бродит где-то слева от нас. Если мы затаимся, я попытаюсь прислушаться и понять где, а он нас, разумеется, не услышит. – Она, по-прежнему не разгибаясь, приникла к завесе из ветвей и ярких красно-желтых листьев. – Да, на дорожке кто-то есть. Он пойдет вперед, а мы попробуем повернуть обратно, – прошептала она.

– Неужто он не догадается? – Я не сумел подавить свои опасения. – Вы должны понимать…

– Тихо! – едва слышно приказала она.

Я подчинился и застыл на месте. За воротник мне попала тонкая струйка дождя и поползла по спине; еще одна ледяная струя стекала по уху на плечо. У меня отчаянно защекотало в носу. Пришлось дважды сглотнуть, но это не помогло; я боялся, что рано или поздно оглушительно чихну и тем самым выдам нас преследователю.

– Сейчас вы попытаетесь уйти, Гатри. Бегите к юго-восточной дорожке. Не вздумайте вернуться, чтобы спасти меня! Вы всё испортите. Я явлюсь на Пэлл-Мэлл, как только разделаюсь с этой скотиной. – Чтобы произнести это, она приблизила губы к моей щеке, и я ощутил запах фиалковых духов, которыми она изредка пользовалась. – Если готовы – кивните.

Я кивнул, как она велела, затем мисс Хелспай коснулась моей руки, я выбрался из нашего укрытия и помчался к дорожке, о которой она говорила.

Портфель все еще был при мне; я на бегу поднял его над головой, стараясь хоть как-то защититься от дождя. Мне почудилось, что прогремел выстрел, но я не был в этом уверен, так как никаких ранений не получил и свиста пули не услышал. С дорожки я попал на широкую аллею, которая вела к Сент-Джеймскому парку и на Мэлл[20]. Я промок и озяб, мое плащ и башмаки насквозь пропитались влагой. И все же я ощущал странный подъем, вызванный, по-видимому, моим чудесным спасением. Но как только я подумал об этом, то сразу же вспомнил об опасности, которая грозила сейчас мисс Хелспай. Мне захотелось вернуться, чтобы помочь ей всем, чем сумею. Но ведь она сама заставила меня бежать, а главное, велела не возвращаться. Я слишком хорошо знал, на что она способна, чтобы понять: если я нарушу указания мисс Хелспай, то подвергну ее еще большему риску, чем тот, на который она шла. И я твердой поступью направился к Ватерлоо-плейс, хотя каждый шаг причинял мне страдания.

– Вы похожи на крысу-утопленницу, Гатри. Что случилось? – спросил Холмс, открывая мне дверь.

– Я и чувствую себя как крыса-утопленница, – ответил я, входя в квартиру. – Если не возражаете, я бы хотел принять ванну и переодеться, прежде чем мы приступим к работе.

– Хорошо, – удивленно проговорил Холмс, закрывая дверь. – Тьерс! Будьте добры, приготовьте для Гатри ванну. И принесите его дорожный костюм. Одежду, которая сейчас на нем, необходимо высушить. – Он жестом указал мне на дверь своей гардеробной, где стояла ванна. – Полежите полчаса в горячей воде, переоденетесь в сухую одежду – и вы в полном порядке.

Я поблагодарил его и добавил:

– Утром к нам придет еще один посетитель.

– Ваша мисс Хелспай? – спросил Холмс.

Я изумленно уставился на него:

– Откуда вы знаете?

– Дорогой Гатри, только при ней вы становитесь неловким и в то же время самонадеянным. Где вы умудрились ее повстречать? – Он открыл дверь в коридор, ведущий на кухню. – Дайте нам знать, когда ванна будет готова, Тьерс.

– Хорошо, – ответил Тьерс и стал набирать уже четвертую здоровенную кастрюлю, в которой грел воду для ванны.

– Она… она… следила за мной, – сказал я, в тот же миг осознав, как нелепо это прозвучало.

– Раз вы так говорите, я вам верю, Гатри, – произнес Холмс, и в его глубоко посаженных темно-серых глазах зажглись лукавые огоньки.

Получив от него хотя и насмешливое, но все же одобрение, я выпалил одним махом:

– Мисс Хелспай утверждает, что преследовавшие нас всадники состоят в Золотой Ложе. Их отрядили охранять нас, что они и делают с тех пор, как стало известно о планах Якоба Браатена и Джастина Оливера Бошана Викерса переправиться в Ирландию, чтобы оттуда добраться до Англии. – Я скрестил на груди руки, с отвращением ощущая скованность, вызванную мокрой одеждой, и вкратце рассказал Холмсу о нашей утренней встрече и обо всем, что произошло в Грин-парке. – Она сказала, что Браатен назначил вознаграждение за мою голову, потому что я сделал его хромым.

– То был достойный поступок, Гатри. Браатен по-своему это признаёт. И мисс Хелспай, если уж на то пошло, тоже. – Холмс повернулся к большому платяному шкафу, который стоял позади него. – Вам надо переодеться, пока Тьерс наполняет ванну. Я не хочу, чтобы вы подхватили насморк, когда творятся такие дела.

– Мне тоже этого не хочется, – с чувством произнес я.

– Вот и хорошо, – объявил Холмс, вручая мне зеленый бархатный халат, который часто надевал сам. – Он идет к вашим глазам, по крайней мере к одному из них.

Отпустив эту шутку, он вышел из гардеробной и направился в переднюю часть квартиры; я слышал, как он мурлычет себе под нос арию из моцартовской «Свадьбы Фигаро» – ту, которая начинается словами «La vendetta, oh, la vendetta»[21].

Я мигом разделся и, хотя в халате с чужого плеча мне было немного не по себе, попытался смириться с его необъятными размерами. Выходя в коридор и направляясь в кабинет, я решил, что похож на бархатный шатер.

– Знаете, Гатри, вам надо кое над чем поразмыслить, – проговорил Холмс и, взглянув на меня, с трудом подавил ухмылку. – Вы выглядите так, словно нарядились в одежду старшего брата.

Я натянуто улыбнулся, ибо был на добрых восемь футов ниже своего рослого нанимателя и к тому же намного стройнее его.

– Вероятно, этого следовало ожидать, сэр, – заметил я и, прежде чем он успел ответить, добавил: – Так над чем мне надо поразмыслить?

– Над тем, что ваша встреча с мисс Хелспай, возможно, была искусно подстроена с целью заставить вас вновь ей поверить. – Он говорил очень кротко, но в то же время пристально наблюдал за мной, ловя малейшие изменения в моем лице.

– Да, – признал я. – Я думал об этом, но решил, что это маловероятно.

– Ах, Гатри, – полушутя-полусерьезно вздохнул Холмс. – Вы не должны допускать, чтобы ваше увлечение этой женщиной затуманивало…