– Если вы нападете, клянусь, я вас убью, – сказала я.

Он приблизился вплотную, а я стояла с этим подсвечником, словно приклеенная к полу, не имея сил отступить назад. Все так же широко раскрыв руки, он наклонился, подставив голову под удар.

– Бейте, – приказал он.

Я вопросительно уставилась на него.

Он повторил:

– Бейте!

Я не могла пошевелиться, чувствуя себя полной дурой с этим подсвечником в руках. Он, воспользовавшись моей растерянностью, выхватил подсвечник и отбросил в сторону. Бронзовый канделябр с оглушающим грохотом упал на пол.

– Есть только один способ проверить, моя ты жена или нет… – пробормотал он мне на ухо, обхватывая за плечи руками. Я сопротивлялась, но тщетно: он подхватил меня и с размаху бросил на диван. От сильного удара головой о подлокотник в глазах на мгновение потемнело. Я закричала, ощутив тяжесть его тела на себе, начала отбиваться, зрение вернулось, и я увидела, как он ослабляет свой ремень.

– Нет! Пожалуйста! – слезы щипали щеки, голос охрип, сил хватало лишь на то, чтобы бесполезно трепыхаться под ним.

Навалившись на меня, он попытался зажать мне рот рукой, чтобы приглушить отчаянные вопли, но я укусила его за палец, и он на мгновение отпрянул, тут же снова бросаясь в атаку. Но той секунды мне хватило, и я, оттолкнув его ногами, ускользнула.

«Дрянь!» – тряся раненой рукой, заорал он.

Затягивая ослабленную шнуровку на груди, не веря своей удаче, я бросилась с криками о помощи к входной двери, но даже не успела выбежать из комнаты, как Висконти снова сбил меня с ног.

– Моя маленькая! – скорее кусая, чем целуя, мне шею и грудь, бормотал он. Потом схватил за волосы и приблизил мое лицо к своему.

– Ты не моя жена, – тихо сказал он, целуя меня. – Она всегда любила, когда я был жесток с ней. Она получала от этого удовольствие, – прошептал он мне на ухо, и я содрогнулась. Его рука поднимала юбки, он тащил меня к дивану. – Не брыкайся так, милая!

– Пусти, пусти меня! – кричала я, лягая его, что есть силы ногами, прекрасно понимая, что меня уже ничто не спасет. И в момент, когда я уже совсем отчаялась, раздался громкий голос:

– Отпустите ее!

Николо повернулся вместе со мной, и я, болтаясь у него в руках, пытаясь отцепить его руки от талии, увидела стоящего в дверях герцога Бургундского. Я, наверно, имела тогда жалкий вид: растрепанная, с почти раскрытой грудью, измятым платьем, испуганная и заплаканная.

– Не вмешивайтесь, сударь! – зарычал Николо. – Это моя жена! У меня на нее есть все права!

Герцог бросил на меня взгляд, значение которого я не поняла, и испугалась, подумав, что он послушается Николо.

– Гийом, умоляю вас! – хрипло крикнула я. Одного моего возгласа было достаточно, чтобы герцог решительно вошел в комнату.

– Отпустите ее, – ледяным тоном повторил он.

Висконти отбросил меня на диван и взялся за меч. Герцог спокойно обнажил свой. Рывком затянув на груди шнурки, я бросилась между ними.

– Нет! Вы с ума сошли! Прекратите! Гийом, – я с ужасом представила, как они будут крошить друг друга и мебель в этом доме. – Гийом, ради меня, умоляю, уберите меч!

– Ну же, герцог! Что же вы колеблетесь! – Висконти, казалось, радовала перспектива драки.

Я, умоляюще глядя в лицо герцога, коснулась его плеча и, скользнув по руке, дотронулась до кисти, сжимающей меч. У меня в голове в тот момент была такая мешанина, что мысли, словно фары далеких машин, мелькали и исчезали в темноте. Вся эта ситуация казалась и страшной, и смешной, и невероятной одновременно, и я не знала, читаю ли роман или действительно стою между двумя вооруженными мужчинами, сдерживая порыв герцога заступиться за мою честь.

– Уберите меч, – произнесла я, встретившись с ним взглядом. Меня била сильная дрожь. Долго я не продержусь.

– Донна Анна!!! – раздались крики и топот, в комнату вбежали конюх, Вадик и Катя, они своим появлением прервали дуэль, и герцог, подчиняясь моей просьбе, убрал меч в ножны.

– Я вижу, что теперь, донна Анна, вы оказываете внимание герцогу, – слащаво протянул Висконти.

Герцог хотел было вновь броситься на него, возмущенный, похожий на величественного льва с косматой гривой, но я уже крепко держала его руку, сжимавшую рукоятку меча. Повернувшись к Висконти, на глазах у изумленной публики, вне себя от гнева, дрожа от пережитого потрясения, я процедила:

– Замолчите, Висконти! Вы и так показали себя трусом и мерзавцем, напав именно тогда, когда знали, что я буду одна. Я еще очень мягко поступаю, но прощать вас впредь не намерена. Я потребую от короля и Церкви права стать независимой от вас и позабочусь о том, чтобы никогда больше вы не прикоснулись ни ко мне, ни к моему имуществу. Это дом отныне закрыт для вас. Убирайтесь прочь!

Висконти побледнел от ярости и, скрипнув зубами, вышел. Я медленно повернулась к герцогу, держа его за руку, скорее, чтобы не свалиться самой, нежели чтобы остановить его.

– Благодарю вас, сир, за помощь и благородную выдержку. Отныне вы мой друг, и я прошу у вас прощения за то, что была порой так суха с вами. Я боюсь всех, потому что не могу доверять даже очень близким людям. Как видите, они порой оказываются чудовищами, – я все еще сжимала на груди ткани платья, чувствуя себя невыносимо жалкой в том положении, в каком оказалась.

– У вас, донна, прекрасные друзья, – деликатно глядя в сторону и придерживая за руку, пока меня не прижала к себе заботливо Катя, сказал герцог Бургундский. – Я пришел сюда, потому что вместе с вашим приглашением на вечер мне передали записку, в которой некто просил заступиться за вас. Я бросил все, донна, и пришел вовремя.

– Записка? – Катя, одной рукой поглаживая меня по спине, взяла из рук герцога листок, на котором было коряво написано: «Донна Анна в беде. Если вас действительно беспокоит ее судьба, прошу вас, приезжайте как можно скорее. Не медлите, герцог. D.C.R.».

– Опять этот таинственный D.C.R., который все о нас знает. Совершенно непонятно, как он понял, что Висконти хочет причинить Анне вред, – задумчиво сказал Вадик, глядя на записку так пристально, будто от его взгляда на бумаге должен был проступить портрет моего анонимного заступника.

– Достаточно было увидеть Висконти, чтобы понять, что он не собирается со мной вышиванием заниматься, – я поежилась.

– А может, это она? С чего ты взял, что это мужчина? – возразила Вадику Катя.

– Я, пожалуй, оставлю вас, и если ваше приглашение, донна, остается в силе, то вечером я приду проведать вас.

– Приходите, герцог, – в первый раз искренне улыбнувшись ему, ответила я, прячась тут же у Кати на плече.

Через некоторое время, приведя себя в порядок и немного передохнув, я спустилась вниз к Кате и Вадику. Друзья, шумно ругаясь, выжимали в столовой сок из апельсинов.