В XVII столетии свадьбы без заключенного предварительно брачного контракта просто представить себе невозможно. Не было такого, и все тут. Поскольку тогда не существовало ничего аналогичного нынешней регистрации актов гражданского состояния, подобные контракты, причастность Шатле к заключению которых просматривается весьма и весьма нередко, с точки зрения закона значили не меньше, чем церемония венчания с точки зрения религии. Вот почему самому нищему грузчику, как и самому богатому принцу, никак не удавалось избежать расходов, связанных с составлением этого документа. В основе своей текст его оставался для обоих случаев совершенно одинаковым: что принцу, что нищему диктовалось главное, да, впрочем, и единственное в те времена правило супружеской жизни – только приобретенное будущими супругами совместно имущество будет составлять их общую собственность[94]. Статьи, окружавшие этот главный пункт, могли варьироваться в зависимости от ситуации или семейных амбиций: стороны, вступающие в брак, по собственному выбору устанавливали, в каком порядке располагать титулы, а главным образом – какими связями пренебрегать, а какие, напротив того, выставлять напоказ.

Действительно, в те времена существовал обычай привлекать в качестве свидетелей при подписании брачного контракта самых знатных особ, каких только могли найти в своем окружении: у них просили разрешения упомянуть их имена в документе, удостоить новобрачных чести поставить там свои подписи. Потому-то, как можно заметить, изучая материалы того времени, на брачных контрактах всем известных придворных проставлялись росчерки короля, королевы, принцев и принцесс крови, а, скажем, на аналогичных документах уважаемых слуг – росчерки их господ и друзей этих господ.

Точно так же, как супружеский союз не мог образоваться без подписания брачного контракта, невозможно было вселиться куда бы то ни было – хоть в особняк, хоть в большую квартиру, хоть в тесную, да просто в комнатку – без составления арендного договора («bail») или договора о найме помещения, предварительно составленного нотариусом. Этот документ писался и оформлялся совершенно идентично во всех случаях, когда кому-то требовалось снять комнату, квартиру или дом – термины везде одинаковы. В договоре назывались имена и фамилии, титулы, звания, адреса того, кто сдает помещение, и того, кто его нанимает, далее следовало краткое описание этого самого помещения, за ним – перечень обязанностей будущего жильца, в частности особо оговаривались необходимость обставить предоставленное ему жилье мебелью, гарантировать уплату в срок положенной за аренду суммы, наконец, оговаривалась сама эта сумма, которую полагалось, поделив надвое, отдавать хозяину помещения, как правило, в Иванов день и к Рождеству. Сроки аренды могли быть разными, все зависело от того, как договорятся стороны, но обычно они составляли от одного года до шести лет. В будущем для нанимателя не предусматривалось никакого «права первой руки», то есть он не имел преимуществ перед другими и, если хотел сохранить помещение за собой и дальше, должен был заключить с его владельцем новый договор, естественно, в точности тем же образом составленный нотариусом и заверенный им.

Но вот наша парочка соединилась и устроилась, в зависимости от того, к какому социальному классу она принадлежит, более или менее комфортабельно. А что теперь? Начнут хлебать счастье полными ложками? Смотря по обстоятельствам. Перед нами небольшая книжечка, выпущенная анонимным автором и названная им «Предостережение для свежеиспеченных жен и мужей». Здесь неофиты брачного союза могли найти кое-какие заповеди, от применения которых, по мнению сочинителя, зависели согласие между ними и привлекательность их дальнейшей совместной жизни.

«Четыре вещи, – утверждает он, – хороши в доме: хорошая печь, хороший курятник, хорошая кошка и хорошая жена. Четыре обязанности, – пишет он далее, – есть у мужа по отношению к жене: держать ее в страхе; заботиться о добром здравии ее души и тела; любить ее и прилично одевать. Четыре обязанности есть у жены по отношению к мужу: любить его, проявляя удовольствие и терпение; никогда не возражать ему, если он раздражен; обеспечивать ему нормальное житье-бытье и содержать его в чистоте. У жены должно быть четыре достоинства: она должна прилично выглядеть, должна уметь вести хозяйство, должна быть набожна и послушна своему властелину».

Их этих заповедей можно извлечь следующие указания: муж должен внушать жене страх; жена должна любить своего мужа, проявляя терпение, и доказывать всеми возможными способами, что она ему послушна. В словах, намеренно нами выделенных курсивом, сформулированы вечные нарекания супруги в адрес супруга, продиктованные не чем иным, как старинным матримониальным законодательством. В браках, заключенных по расчету, только выгоды ради, редко царила гармония, они почти никогда не бывали счастливыми. Избавившись от давления родительского авторитета, молодая женщина, вышедшая замуж, попадала в еще худшую зависимость, ее лишали всех прав, зато награждали множеством обязанностей, у нее не было никаких средств защиты от всемогущего господина, который при малейшей попытке мятежа имел право по королевскому указу (а раздобыть его было совсем не сложно) без суда и следствия заточить ее в монастырь. И если даже она попробовала бы искать способа завоевать сердце супруга, все равно ничего бы не вышло: любовь в те далекие времена считалась чувством, отношения к семейной жизни не имеющим.

В конечном счете получалось, что жена в своей семье была просто-напросто главной служанкой, обязанной обеспечивать в доме порядок и уют, а платили ей за эту требующую немалых усилий работу либо вежливым безразличием, либо грубыми окриками. Кроме того, ее роль предусматривала в качестве непременного условия материнство – ежегодно, причем, насколько это возможно, младенцу лучше было родиться мальчиком, продолжателем рода и племени папочки, в противном случае этот последний обливал ее презрением. Таким образом, твердо можно сказать, что от существования своего бедная женщина получала куда больше унижений, чем удовольствий, и как знать, не это ли заставляло ее порой искать веселья и утешения сердцу в иных местах, чем ее собственный дом, где ни о чем подобном нельзя было и мечтать.

Жена в ту эпоху не располагала никакими средствами защиты от унизительной зависимости и злоупотреблений властью со стороны супруга. Вдобавок ко всему, в тех случаях, когда особенно везучей женщине удавалось добиться – после бесконечно тянувшегося процесса – решения гражданского суда о разделе имущества, если ее муж пустил по ветру приданое, или о раздельном проживании супругов, если он по отношению к ней постоянно проявлял жестокость и это было подтверждено надежными свидетельствами, для официального развода требовалось еще и доказать представителям религиозной юрисдикции, перед церковным судом, именовавшимся «Конгрессом» (Congres) во время тягостного, отвратительного по сути и частично на публике происходящего испытания свою неспособность к деторождению. Многочисленные решения и приговоры, вынесенные Шатле и Парламентом, говорят о том, что женщины часто прибегали к двум первым способам мщения, причем почти всегда выигрывали дело, доходившее до суда. Обращая внимание на то, как редко выносились церковным судом решения о разрыве супружеской связи, можно сделать вывод: обиженные жены если и решались на третий способ, то крайне осторожно, осмотрительно, проявляя высочайшую сдержанность.