Короче, Садиков повелся, как осел. Поплелся за прекрасной незнакомкой следом к ее машине.

Что-то потом пытался делать. С умным видом полез под капот, хотя ни черта там не понимал и не мог по виду отличить масляного фильтра от воздушного. Ворочал ключами в замке зажигания и еще заигрывал с ней.

О, как он с ней заигрывал. Распускал хвост.

Комплименты, улыбки одна жеманнее другой. Поцелуи в запястье, это когда она ему ключ какой-то подавала. Что было делать этим ключом, он толком не знал. Просто попросил подать и, урвав возможность, поцеловал женщину в запястье.

Машина как-то так сама по себе завелась после двадцати минут его мытарств.

Но Садиков не роптал. Он был благодарен судьбе за такой шанс. Ведь женщина ему еще тогда на аллее понравилась. И тут вдруг их пути снова пересеклись.

Кто смеет утверждать после этого, что удача от него отвернулась?! Эге, дураки! Завидуйте! У него все просто отлично…

— Слушайте, Нина, — вдруг сказал Садиков, заглушая мотор ее машины, после того, как тот исправно завелся. — А, может, ну его ресторан этот к черту, а?

— Как это? — она настороженно глянула на него исподлобья и опустила глаза. — Я вас не понимаю, Серафим. Я вообще-то собиралась поужинать.

— Если вы голодны, могу предложить ужин при свечах… у меня дома… — Он пер напролом, решив, что ему сейчас все можно; коли благоволит к нему сегодня фарт, чего теряться. — Обещаю, что не стану приставать. Если, конечно…

— Если что?

Ее вид сделался совершенно растерянным, кажется, она даже колени стыдливо свела. Будто девочка, ей-богу! А ведь что-то про детей тогда на аллее намекала.

— Если вы сами этого не захотите, — закончил он игриво и потянулся к ее шее губами и зашептал и замурлыкал. — Ну же, Ниночка, решайтесь. Неужели вам и правда так уж хочется торчать целый вечер в обществе пьяных баб и мужиков? Неужели не хочется спокойной обстановки? Обещаю шикарную музыку, вкусную еду, ну и… Что сами пожелаете?

— Все, все, что пожелаю? — вдруг осмелела она и отвернулась к окну, занавесившись от него волосами.

— Любой каприз, дорогая! — Садиков не сводил глаз с ее коленок, мысленно уже стянув с нее и юбку, и колготки. — Ну, так что? Если вы меня боитесь, то можете навести справки обо мне ну… хотя бы у метрдотеля. Меня здесь хорошо знают.

— Я вас не боюсь, Серафим, — заявила она, глянув на него коротко и строго. — Просто… Просто неприлично как-то… Мы друг друга почти не знаем и вдруг я пойду к вам домой.

— Вот там-то и познакомимся, — заявил он решительно и повернул ключ зажигания. — Едем на вашей машине. Мою потом перегонят, я распоряжусь по телефону.

Она оказалась потрясающей любовницей! Садиков просто очумел от ее напора и бесстыдства. И еще смела ломаться и коленки сводить! Пойми их баб, в самом деле.

Ее тело… Ее тело просто сводило с ума. Нина была крупной женщиной, но нигде ни грамма лишнего. Комок мышц просто.

— Шейпинг, — запросто пояснила она, когда Садиков попытался локтем промять ей пресс на животе. — Плюс сила воли, плюс желание нравиться, плюс желание выжить.

— Выжить?

Они только успели выбраться на кухню и сидели теперь за столом рядышком друг с другом, так он любил сидеть всегда. Пили кофе, курили и разговаривали. На Садикове были трусы, на ней ничего.

— Любуйся. Мне не жалко, — пожала она плечами, выходя голышом из его спальни.

Так и сидела, елозя голой задницей по его дорогому стулу. А Садикова уже и зло стало брать. Ну не гигиенично же! Что, в самом деле, как колхозница. Хоть бы простынкой прикрылась.

— Нин, ты сказала, выжить, — отмахнулся он от крамольных мыслей. — Что так тяжело?

— Да нет. Я о другом. Авария… Я попала в аварию.

— Да? Расскажи, а! — Садиков погладил ее по гладкой спине. — Сроду бы не сказал. Нигде ни единого шрама! Такое — редкость.

— Авария была пустяковой. Смешно сказать, стекло вылетело ветровое, да бампер отвалился. А вот лицо… Лицо было все изуродовано.

— Лицо?! — он уставился на ее гладкую кожу щек, лба, подбородка и удивленно качнул головой. — Пластика, да?

— Ага, она самая, — ее губы вдруг неприятно ухмыльнулись, оставив холодными глаза. — Повезло с хирургом. Он на мне, можно сказать, экспериментировал. Ничего, получилось… Слушай, Сим, проводи меня до машины. Поздно уже. Пора мне. А выходить одна во двор ночью боюсь, мало ли…

Если честно, Садиков тоже боялся. Но не говорить же об этом женщине, с которой только что переспал. Оставлять ее до утра тоже не хотелось. Станет своим голым задом по его белоснежным диванам прыгать. Ни к чему это. Ему не нравилось. Он и так отступил от правил, позволив кому-то кроме Галки занять его постель.

Они быстро оделись, спустились на лифте. Молча вышли из дома и молча же двинулись к ее огромной черной машине, одиноко торчащей на стоянке.

И почему он в тот момент не обратил внимания, идиот, что машина переставлена? Что стоило приглядеться? Нет же, юлил, что-то врал о занятости в ближайшие несколько недель.

Ну, расхотелось ему с чего-то продолжать с ней отношения, что было делать! Вроде бы и шикарно все, а чего-то не хватает! Может, пройдет…

Нина открыла дверь машины ключом. Почему не сработала сигнализация?

Вот когда Садиков впервые заволновался. Вот когда ему впервые показалось что-то странное во всем этом знакомстве.

— Сима, — позвала его Нина с водительского сиденья, открыв ему дверцу. — Присядь, пожалуйста, мне хочется тебе кое-что сказать.

И он сел! Сел, дурак лопоухий!

— Ну! Говори! — он зябко повел плечами, куртку надел прямо на тонкую майку, знал же, что не надолго. — Нинок, я все понимаю, но… у меня со временем…

Господи! Он едва не шлепнул себя ладонью в лоб. А что если ей нужно было заплатить! Как же он сразу-то…

— Слушай, у меня нет сейчас с собой бумажника, — принялся он мямлить в ответ на ее слишком уж выразительный взгляд. — Может, я с тобой как-нибудь потом расплачусь. Тебе ведь денег надо, я правильно понял?

— Да, — последовал короткий ответ.

Вот откуда ее постельное мастерство! Вот откуда, а он-то предлог искал, как отвертеться от следующей встречи. Ну, это все упрощает.

— Сколько, Нин?

— Много!

— Что?! Как много?! Насколько много?! — Садиков вытянул голую шею из широкого воротника куртки. — Ты это… давай по тарифу…

— Ты, дорогой, за десять лет задолжал мне очень много!

— Что?! За… За десять лет?!

Вот когда наконец его посетило прозрение! Вот когда он понял причину своего испуга при звуках ее голоса! Ведь казался же он ему знакомым? Казался! Ведь ныло все внутри при первой еще встрече с ней? Ныло! Что же, дурак, не понял тогда?! Но как изменилась! Как изменилась, гадина…