– У твоей бабушки громкий стук в дверь с утра входит в привычку, – обреченно сообщил я поднявшейся рядом с подушки взлохмаченной голове.

– Неужели опять что-то случилось? – пробормотала, с трудом разлепляя глаза, Катя.

Не пытаясь зашибить створкой Алевтину Васильевну, внучка не простит, открыл и обреченно спросил:

– Да?

– Тут за тобой приехали, – сообщила она шепотом.

– Полиция?

Домой мы попали глубокой ночью, проведя много часов в гостеприимных объятиях под градом вопросов. Хорошо еще довезли до ворот. Не из большой любви, а чтоб убедиться в прибытии по назначению. Все-таки не криминальный элемент, а честные граждане.

– Наоборот. Бандюки. – Она уставилась на меня с подозрением.

Это, безусловно, совсем другое дело. На лапу не дашь и подождать не попросишь. То есть, конечно, все возможно, однако обычно бесполезно. Раз зовут, а не врываются с воплями, особых претензий не имеют. Потому проследовал, зевая, к выходу, не пытаясь достать пистолет или выпрыгнуть в окно.

Так и есть. Знакомые жуткие рожи. Парни Лео. Его ближайшие соратники – Валентин и Федор. Точнее, Порох с Ботинком. Фамилий их никогда не слышал, как и отчеств. Да и по именам редко кто обращается. Прозвища зато многим известны и даны по делу. Порох способен взорваться от любой ерунды, а Ботинок обожает попинать должников.

Обычно они на пару выбивают долги у излишне опрометчивых неплательщиков. Габариты соответствующие, и практика огромная. На самом деле многие, только взглянув на этих двух горилл, готовы отдать что угодно и согласиться с любым тезисом. Причем не сказать, чтоб они были титанами мысли, но в общении нормальные ребята, и даже аттестаты зрелости об окончании школы имеются.

– Вроде я у вашего хозяина не занимал, – душераздирающе зевая, пошутил я.

Судя по поведению и эмоциональному фону, обвинениями кидаться не собираются и на меня не злятся. Хотя такие выполняют свои обязанности на манер скучной работы. Избивая очередного задолжавшего, обсуждают между собой корь у ребенка или необходимость покраски кухни. Оба в свободное от работы время замечательные семьянины. Дети, жены, садик, пенсионные накопления. Ничего общего с дебильными гангстерами из кино. От этих бесед должнику бывает еще страшнее. Без всяких эмоций и терзаний кому угодно оторвут голову.

– Лео просил привезти в «Вешки».

Хорошо знакомое место. Там у Большого Артема нечто вроде поместья. Частные владения, и даже слуги из доверенных. Чужаков просто завернут у шлагбаума.

– Сейчас позвонил? – глядя на еще черное небо, спросил я.

– Да. Самих из дома выдернул. Не знаем ничего, – предупреждая вопрос, быстро ответил Порох.

Он не нервничает, пусть такие вызовы совсем нетипичны. Хотели бы намылить шею, нашли бы другую возможность и не посылали за мной. А вот мне имеет смысл собраться.

– Полиции на улице нет?

– А должна быть?

Похоже, они действительно не в курсе последних событий. В телеящике нас не показывали, только сгоревший «Руссобалт» и накрытые тела. Впрочем, ничего не значит. Лео в курсе, что непременно посыльных прощупаю, и наверняка подогнал парней не при делах, чтоб подстраховаться. Какая тема нуждается в обсуждении, не выяснить. Обычно не трогает, я человек далекий от их разборок, да и приглашения случаются не часто. А теперь невольно начинаешь невесть что подозревать.

– Сейчас, – согласился я, – только оденусь.

– Срочно надо!

– Ну не поеду же в трусах и босым?

Не дожидаясь заверений, что и так сойдет, возвратился в дом. Торопливо умылся и получил без напоминания в руки чистую выглаженную рубашку со штанами. Определенно, в семейной жизни есть немалые преимущества. По собственной инициативе бабуля расстаралась. Можно даже простить присутствие за стенкой и регулярные утренние вторжения.

Остается лишь натянуть на себя одежду и сунуть ноги в кроссовки. И плевать мне, что обувь спортивная и положено ходить в соответствующей. Мне удобно и хорошо. И легче. А чужие взгляды не интересуют.

– Нет, – отводя рукой протянутый Катей браунинг, отказался я. – Кому-то опять стало плохо. Не в первый раз. Зачем мне оружие?

– Предчувствие нехорошее после вчерашнего взрыва. Так сойдет?

– Опасность? – К ее словам имело смысл прислушаться.

– Не знаю, – сказала с запинкой. – Тогда я почуяла заранее и вскочила.

Выходит, не показалось. Она ударила прежде открытия огня, и именно поэтому стреляли так криво. За мной определенно должок, и серьезный.

– Но там срок минимальный. А здесь… нечто неопределенное… нехорошее.

– Он вернется, – заверила вездесущая бабуля.

Приятное обещание. Очень вероятно, настоящее. У Алевтины Васильевны опыта всяко больше в предсказаниях.

– Я буду осторожен, – заверил, целуя подругу на прощанье.

Когда тебя крестит перед уходом ведьма, ощущение несколько странное. Не удосужился до сих пор выяснить, в церковь они ходят? Правильным конспираторам положено с усердием посещать, да ведь вся округа в курсе их нетривиальных занятий. Наверняка со здешним попом отношения не лучшие. Или это у меня отрыжка от всяких куприновских Олесь? Кино неуместно вспоминается. На дворе – середина двадцатого века, и инквизицию давно отменили, а вот за самосуд на каторгу закатают без проблем.

Все недосуг взглянуть своими глазами, бывают на исповеди или нет. По выходным в качестве стажера постоянно в больнице дежурить оставляют. Обычное дело – молодым везде положено уважать старость. Особенно в выходные дни. А, на отпевании же Катя была. Хотя не показатель. Там ее не знали и гнать бы просто так не стали.

Ехали мы минут сорок, и под новости про наращивание морской группировки США на Гавайях я даже успел вздремнуть. Причины восстания в Индонезии аборигенов и вопли японских специалистов о тяжкой судьбе азиатов, когда всем известно о поставках оружия и мечте Токио наложить руку на тамошнюю нефть, не особо интересуют. До войны вряд ли дойдет. Обычное дело для джапов – гадить через якобы народных партизан. Добрые дяди в Вашингтоне уже объявили об оказании военной помощи голландцам и очень недвусмысленно себя повели.

Все же определенно не выспался, часа три успел покемарить. Потому резкое торможение кинуло вперед, так что чуть не расквасил нос о затылок Ботинка. На повороте торчал не один привычный охранник, а сразу трое. И они, не скрываясь, держали в руках помповухи, направленные на машину.

Зрелище мне крайне не понравилось, как и внимательный осмотр. Нас всех знали в лицо и все-таки заглянули даже в багажник. На следующем повороте опять стояли люди с оружием и у особняка – тоже. Все – с оберегами. В мозгах не покопаешься. Вылезая из машины, я почувствовал внимание. Правда, без неприятной прицельности, за которой следуют в минимальном варианте побои. Отметили присутствие и зафиксировали – свой. Что бы ни случилось, безусловно, ко мне пока претензии отсутствуют.