– Угощайся, – радушно предложил Ли Пэн, снимая салфетку со стола.

Конфуций нам сегодня послал большую миску с пловом и куриный суп с плавающими в нем мелкими-премелкими пельменями. Возможно, это называлось как-то иначе, однако в китайской кухне совсем не разбираюсь. Была еще свинина, явно приготовленная на открытом огне, и куча закусок на маленьких тарелочках. К незнакомой кухне лучше относиться с здоровым подозрением, чтоб потом не сидеть, страдая, на унитазе, но здесь ничего всерьез экзотичного не присутствовало. Рис был слегка перченый и с каким-то незнакомым ароматом, суп приятный, а свинина оказалась мягкой и нежной. Похоже, учитывались неправильные русские вкусы при готовке. Водка и вовсе обычная «Смирновская», а не из гаоляна.

– Благодарю, господин Ли.

Да, я знаком с правилами. В китайском языке всегда сначала идет фамилия, затем имя. И никак иначе! Переставлять их нельзя. Если «Петр Иванов» и «Иванов Петр» означают одного и того же человека, то в Китае Ли Пэн и Пэн Ли – два абсолютно разных. Назвать китайца по имени может исключительно близкий ему человек. Жена, муж или друг, каковым по определению не являюсь. Иностранец, позволяющий себе такую вольность, допускает огромную ошибку и грубит безо всякой причины.

– Ганбей! – сказал он в качестве тоста и сам же перевел: – Дословно «чтоб обмелела река». Фактически «сухой стакан», или по-русски – «до дна».

В том наперстке и было граммов тридцать, однако от четвертой рюмки я отказался, демонстративно помахав перед лицом ладонью наружу. Уж не помню, кто учил, но так правильно по китайскому этикету. А вот накрывать бокал сверху пальцами, как у нас делают, практически оскорбление.

Ли Пэн еле заметно улыбнулся и кивнул. Во время еды он говорил о чем угодно, только не о цели приглашения. Восточные тонкости. Прямо к делу переходить грубо. Сначала нужно побеседовать о никому не интересных вещах. Теперь обед закончился, и он извлек из лакированной шкатулки гаванские сигары, предложив и мне.

– Извините, для меня сильно крепко.

– Предпочитаешь сигареты? Какие?

– «Ориент», – ответил автоматически.

Поднятая рука, и моментально подскочившая миловидная официантка убежала в бар. Вернулась со счастливой улыбкой, принеся заказ. Ну, болгарские не редкость, ничуть не удивила. Страна гонит на экспорт самые разные сорта, а в Константинополе из тамошнего табака еще и американские марки изготовляют, продавая их в ту же Россию. Я потому и предпочитаю «Ориент». Его уж точно не фальсифицируют на Малой Софийской улице в Галате, как совершенно справедливо сообщил Остап Бендер.

– Догадываешься, о чем разговор будет? – спросил небрежно Ли Пэн, выпуская облако дыма.

Видимо, считает, что благодаря гостеприимству и дружелюбию я расслабился и пора приступать к охмурению. Ну что ж, за хороший обед придется заплатить вниманием. Обещать все равно ничего не могу и не собираюсь. В определенной среде слово стоит очень дорого, и бумаги не требуются. Зато и спрашивают за нарушение договоренностей безжалостно.

– Конечно, – согласился я. – Со смертью Большого Артема баланс сил в э… криминальной среде изменился. Самое время – ограбить горящий дом. Стать, например, одной из равных семей, а не оставаться в пристяжных. Только это не по адресу. Я к этому бизнесу отношения не имею и влияния на решения – тоже.

– Видишь ли, Андрей, – сказал он серьезно, – возможно, ты и сам веришь в сказанное, но кое-кто думает иначе. Стреляли ведь в тебя неслучайно. Москва все же тихий город.

Я невольно хмыкнул. Все в курсе, хотя в газетах – полный ноль. На репортеров кто-то крепко надавил. Может, и полиция.

– Да-да, – явно неправильно поняв реакцию, заверил Ли Пэн. – Хотя кражи и ограбления в иных районах – распространенное явление, как и бытовые трупы. То жена приложит пьяного мужа сковородкой, то супруг пырнет кого-то из семьи в расстроенных чувствах, но это всегда было и будет в любой стране. А вот по-настоящему дерзких преступлений с жертвами крайне мало по статистике на душу населения. Очень многие никогда не сталкиваются с насилием, прожив всю жизнь в этом городе. А уж убийства с применением огнестрельного оружия – и вовсе чрезвычайное происшествие.

– Тем более предпочитаю смотреть на пожар с другого берега реки.

– Не удастся отсидеться, – сказал он совершенно спокойно. – Целили явно не в Большого Артема, а в колдунов как таковых. Отсюда и покушение на тебя, – и ласково улыбнулся.

– Чего? – переспросил я, внутренне подобравшись.

Такого уж точно не ожидал. И по-прежнему непонятно, как он закрывается. Причем постоянно молчащий второй тоже не читается. Но он больше похож на телохранителя, чем на помощника. Тем более карман заметно оттопыривается. Как бы там пистолет не присутствовал. Крепкий, жилистый и с нехорошим взглядом. Он даже во время еды постоянно шарил взглядом за моей спиной. Не считает угрозой?

– Мы, китайцы, не просто древний народ, – произнес Ли Пэн с какой-то непрошибаемой уверенностью. – Наша культура уходит в глубокую древность. Государства с письменностью и бюрократией существовали, когда европейцы еще в шкурах ходили и про железо не подозревали.

– Мы все происходим от обезьян, – не удержавшись, пробурчал я. – Правда, у разных народов эти обезьяны отличаются, как Шимпанидзе и Макакян.

Тут мой собеседник рассмеялся. Кавказцев с их горячим нравом и вечными терками с китайцами наверняка недолюбливает. Не мог не понять намек, но я постарался смягчить. Я не окончательно сбрендил главу триады в лицо оскорблять. Но выслушивать о преимуществах ханьцев перед другими народами не настроен, о чем и дал понять. Может, когда-то, в глубокой древности они и были впереди планеты всей, да много воды утекло. С девятнадцатого века никто их всерьез на государственном уровне не воспринимает. Даже независимый Чунцин не особо самостоятелен. Без иностранцев давно бы самураи скушали и Южный Китай, а так – всего лишь десять лет войны с миллионами погибших.

– Люди Запада нетерпеливы, – сказал он, качая головой, – и верят в прогресс. Он им затмил реальность. Потому многого не замечают, а если видят не укладывающееся в жесткую систему современных знаний, гневно отрицают, не имея возможности объяснить. Когда-то французская академия наук смеялась над идеей метеоритов, падающих с неба. Теперь пожимают плечами при разговорах о волшебстве. А оно существует, – подавшись вперед, резко произнес Ли Пэн.

– Да? – скептически уточнил я. – И доказательства имеются?

– Колдуны – такие же люди, как и прочие, – игнорируя реплику, продолжил он свою речь. – Со своими желаниями и тараканами, если ты меня понимаешь. Они могут быть хорошими и плохими, в зависимости от использования своих умений. Артем был не черный и не белый маг. Он шел по середине кромки, делая добрые и неприятные дела. Но никогда не злоупотреблял силой. Мог уничтожить недругов под корень, но предпочитал справедливое равновесие. К сожалению, именно это и пришлось кому-то не по нраву. От вас хотят избавиться именно из-за магии. И это кто-то чужой, но тоже умеющий отводить глаза и наводить порчу.