ногами, возможно и слез от того, какие все кругом мерзавцы, а не лишь вы один. Нападения на мою скромную персону в приступе суицидальной ярости. А вы молодец. Я сохраню ваш череп для ваших родных. Если они объявятся. После смерти такое бывает.

— Знаете, когда впервые вас увидел, то подумал о вас в ключе положительном. Вот, дескать, хороший человек. После Самуила, мир его праху, который хоть и был в чем-то неплох, но…

— Вы бы лучше помолчали, юноша, о своем преданом учителе. Иначе вы рискуете выйти на свой последний бой в несколько подержаном виде.

— Преданом учителе? — От волнения я расхохотался ему в лицо. — И кто же его предал? Я? Каким образом, позвольте полюбопытствовать?

— Он делал ровно то, что говорил. Он вас спасал, рискуя жизнью, и жаль, что риск не оправдался.

— А поподробнее?

— Не вижу смысла метать бисер. Не в коня корм. Вам не понять. Кстати, а что вы подразумевали под выражением "хороший человек"?

— Не хотите — не надо. Обойдусь. А хороший человек это тот, кто не убивает других людей. Без причины.

— Удобная формулировка. Сами придумали, или подслушали где?

— Идите к черту. Если вы думали посмеяться и испортить мне настроение, то поздравляю, вам удалось. А пока же оставьте нас, нам нужно подготовиться к выступлению.

— "К черту" — это какое-то оскорбление? Будьте осторожны юноша, а то я могу и объяснить вам разницу между смелостью и дерзкой инфантильностью. Но да, не буду вам мешать, удаляюсь. Недалеко. Предложение мое в силе, я хочу ваши деньги, ваш посох и вашу эльфийку. И вещи, что вы накупили, тоже. Все на кон! И вот тогда, я, может быть и рискну положением и жизнью. Разве не занятно, что условиями я выдвигаю все то, что мне на самом деле не нужно? Все это нужно вам. Считайте минуты, извивайтесь, решайте.

И он действительно отошел шагов на двадцать, и, стоя спиной, все так же скрестив на груди руки, стал насвистывать какую-то песенку. Я повернулся к своим.

Иван бесцельно ковырял песок носком сапога, Сафра была столь же спокойна, сколь и непроницаема.

— Ну что, бойцы, вы все слышали. Какие будут добавления?

— Так и ты все слышал, малохольный. Выбора у меня нет, я выхожу с тобой.

— Почему у тебя нет выбора?

— Да какая разница, — поморщился "дядька", — не забивай себе голову. Так вышло. Но я не ругаю в том тебя, парень, только себя если и обвинять. Господим маг человек ученый, да только мне хватает и того, что вы действительно многое не понимаете. Так что я не могу с ним согласиться полностью. И не нужно мне это сейчас.

— Ну а ты, слуга моя верная, — слова Ивана прозвучали как поддержка, и я, немного приободрясь, обратился к эльфийке, — что скажешь? В принципе, я чувствую правоту Михаила, но чувствую и его злость, так что… Как ты скажешь, так и будет.

— Скажу что, мой благороднейший господин? — Захлопала глазами девушка. — Мой повелитель желает, чтобы его верная слуга решала вместо него?

— Я не так выразился, прости, голова идет кругом. Я хочу знать в каком ты сейчас положении. Есть ли у тебя выбор, вариант избежать участия во всем этом? Если да, то я готов помочь.

— Выбор есть всегда, мой добрейший повелитель, — Сафра нежно и печально улыбнулась, — но, если я останусь зрителем и в живых, то мне будет хуже чем умереть. Но вы не должны спрашивать, мой благородный господин Кровавый Гарри, вам достаточно приказать.

— А что ты хочешь, чтобы я приказал? Смотри, вон стоит маг посильнее меня. И высказался он вполне недвусмысленно. Хочешь к нему?

— Мой господин спрашивает хочу ли я стать слугой господина мага Михаила?

— Да. Господин спрашивает именно это.

— Нет, мой добрый повелитель, ваша послушная слуга не хочет этого.

— Почему? — С трудом я скрыл внутреннее ликование.

— Потому что служить магу, пусть даже такому могущественному, для эльфа нестерпимо. Это наибольшее унижение, которое только возможно представить. То что пожелаешь далеко не всякому врагу. Служить магу — впасть в полное, совершенное ничтожество. Любой эльф предпочтет смерть служению.

Мне показалось, что песок Арены уходит из под ног.

— Но бывает ли такое, — слова подбирались медленно и с трудом, — что эльф все же оказывается в услужении магу, предпочтя жизнь смерти?

— Бывает, мой благороднейший господин, случается и такое. Когда эльф в чем-то провинился столь сильно, что его требуется наказать самым суровым, как сказали бы у вас, бесчеловечным образом. И когда эльф сам понимает, что смерть для него, сколь угодно мучительная и долгая — недостаточное наказание.

Казалось, что я понимаю рыб выброшенных на берег. Это был разгром. На какое-то время я даже потерялся, и осознал себя в комнате, стрящим посредине и нервно сжимаюшим посох. Сейчас я видел убогое помещение, чрезмерно заваленное всяческим хламом, еще недавно служившим доказательством… чего-то там. Ничего из этого мне не было нужно, да и просто видеть все это было неприятно. Я вышел. На Арене ничего не поменялось. Маг все стоял и насвистывал что-то веселое, Иван же с эльфийкой продолжали молча ждать. Ждать. Чего? Что их поубивают?

Все было не так. Повеяло чем-то забытым, знакомым чувством. Прислушавшись к себе, я узнал его. Это было отвращение. Не хотелось ни к кому прикасаться и ни с кем не говорить, особенно с самим собой. Я и встал сам по себе, поодаль. Будь что будет. И посох я не отдам. Опершись на него, я нечаяно коснулся головой камня навершия, и резко отдернулся, едва не выронив посох. Камень оказался наэлектризован и будто "ударил током". Удивительно, но в голове как посвежело. Мне понравилось. Я дотронулся до камня рукой — никакого эффекта. Притянув к себе посох, я еще раз прикоснулся к камню головой. Ударило действительно словно током. Интересно. Но какая разница? Мне очень бы не помешало встряхнуться, подумал я, устанавливая посох прямо перед собой и всем лбом прижимаясь к магическому камню. Больно не было, но мир вокруг померк.

Глава 15