дело. Но как? Не интересовался ранее, пустив все на самотек. Да и зачем было? Мое дело телячье: вышел, всех поубивал, ушел, а соперников пусть "дядька" подбирает. Так все и было, то Иван, а то и Самуил подходили и ставили перед фактом, что так и так, противник такой-то, или такие-то, мой выход тогда-то, будь готов, отказ не принимается. Я и выходил. Даже находясь уже на Арене пропускал мимо ушей рассказы смотрящего о том в чем там суть дела, сосредотачиваясь на собственных ощущениях предвоенного пофигизма.

Но теперь-то я неформальный лидер нашего славного отряда! Формально нет. Как и самого отряда официально нет. Есть лишь сумма вертикальных (с эльфийкой) и горизонтальных (с лично свободным человеком Иваном) договоров и отношений. Новый наставник вообще сам по себе, не компанейский маг.

Закончив разминку (иначе занятия с Иваном и эльфийкой не назвать, в сравнении с последующей дрессировкой от нового мастера мага), мы вдруг увидели, что около входа на Арену топчется пара импозантного вида людей, желая что-то рассказать молчаливому наставнику. Тот равнодушно наблюдал за нашей тренировкой, не поворачивая головы в их сторону. Заметив что мы закончили, он соизволил обратить внимание на вновьприбывших, поглядел на них сверху вниз, мотнул головой в нашу сторону и отвернулся, скрестив руки на груди.

Ясно-понятно. Арена во всей красе. Тренировки тренировками, но как начинает попахивать деньгами, так все в сторону.

Парочка засеменила к нам, и я рассмеялся, очень уж комично они выглядели. Лицо у одного демонстрировало холодную надменность, а у второго лакейскую угодливость. Одеты они были в мундиры невероятного кроя, напоминая тех дембелей моей родины, что увлекались украшением формы до того, что выглядели фельдмаршалами. Как им казалось.

— Уважаемый Кровавый Гарри, разрешите представиться, — начал угодливый, обращаясь к Ивану, — я Никита Демянский, седьмой, а это мой брат Даниил, девятый. Вас рекомендовали нам как того, кто ненавидит несправедливость во всех ее проявлениях!

— Терпеть не могу, — закивал "дядька", — только не я Гарри, а он, — указывая на меня, вздохнул Иван

Делегаты не поверили.

— Он? — Мистер Надменность не счел нужным скрывать скептицизм.

— Он? — Лакей растерялся.

— Он, он, — подтвердил Иван, — зверюга каких мало. Я его сам боюсь. — Добавил он громким шепотом.

Делегаты замялись, видимо размышляя не насмехаются ли над ними, но все же повернулись ко мне и угодливый повторил приветствие.

— Сумма? — Мне ничего не оставалось, кроме как соответствовать.

— Двести.

— Это несерьезно, Демянский, — я даже обрадовался, что могу поквитаться пренебрежением. — Я выходил за Правду стоимостью три тысячи лично мне, и даже не почешусь за жалкие две сотни. Извини, Никита.

— Жалкие две сотни тысяч?! — Не произнес, а, буквально прорычал надменный, и я завис.

Стоит сказать пару слов о денежной и ценовой политике Арены. Гладиатор, то есть приговоренный к Арене Справедливости считается как бы госслужащим на особом положении. С одной стороны все организовано государством. С другой — воля результата Арены выше всего, сродни божественной. И гладиатор — проводник этой высшей воли. Потому все содержание идет за госсчет, а деньги победители получают в полном объеме, иначе выйдет будто государство претендует на долю высшей справедливости, что как раз и будет несправедливо! Где собака зарыта? Во-первых в пользу государства идут деньги внесенные теми, кто проиграл. Во-вторых, дело в наследстве. У гладиатора недобровольца, то есть осужденного, нет иной официальной родни кроме именно государства, которое его и отправляет на Арену! Логика проста: приговоренный к Арене автоматически лишается родни, то есть государство наказывает не столько вас, сколько ваш род, указывая то, что он, род, недостойно вас воспитал. Вы теряете имя и получаете номер. И, в милосердии своем, государство берет дитя неразумное на перевоспитание. Дает занятие максимально приближенное к развитию моральных принципов (в теории), ибо где же раскрыть все хорошее, что в вас имеется, как не на Арене? И действительно вас готовят! Но после вашей гибели (неизбежной) государство и является наследником, забирающим все нажитое. Что же с теми, кто вышел на Арену будучи лично свободен, а это считаются все, даже госслужащие не "на особом положении"? Как все тот же Самуил, или, теперь, Иван? Очень просто — на Арену может выйти любой при соблюдении двух правил:

1. Дело действительно касается лично его, и не высосано из пальца.

2. Дело может быть любым, если статус противника выше чем ваш.

Первый пункт призван препятствовать мыслям типа "я крут как вареные яйца, пойду и посшибаю легких денег с тех кто очевидно слабее, а повод найду". Так вот — не найдешь. А будешь продолжать считать себя самым умным, то Арена выставит бойца для защиты Правды того на кого ты напрыгиваешь, и полюбуется как у тебя это выйдет. Иван сказал, что это работает, и проверки действительно по делу. Логично, зачем государству с кем-то делиться? А если кто дурак, а не хитрый, и лезет на тех, кто не по зубам, то пожалуйста. Никаких препятствий. Чем меньше "дурней останется, тем лучше".

Гладиатор из осужденных отказаться от выступления не может, не имеет поава, при соблюдении условия роста оплаты. То есть, если вам предложили больше, чем вы максимально успели получить, то отказываться нельзя. А вот если меньше — то смотря на сколько. Все что более чем вдвое ниже вашего самого большого гонорара — на ваш выбор. Как хотите.

Людоедская система, но логичная. Гармоничная, я бы сказал.

Потому, услышав предлагаемую сумму, я обомлел. Двести тысяч не лезло ни в какие ворота. Это было слишком, невероятно много, особенно если учесть, что я не мог отказаться и от суммы в пятьдесят раз меньшей.

— Почему не двести двадцать? — Я сделал попытку удержать лицо.

— Потому что сумма городского налога двести тысяч, — охотно пояснил угодливый, — а не двести двадцать.

Я ощутил азарт, защитную реакцию на опасность, и засыпал их вопросами. Они насмешливо отвечали, но мне было все равно. В итоге удалось получить более-менее цельную картину ситуации.

Во-первых, Демянский это не фамилия "дембелей", а город Демянск, и эти уважаемые джентельмены являются чиновниками в славном Демянске.

Во-вторых, город конфликтует с окрестными помещиками-землевладельцами. Суть конфликта в деньгах, разумеется. Они не поделили дорогу, рынки, вернее дни торговли, пошлину у каких-то