— Слухи у вас тут, одни только слухи-пересуды. Эх, деревня вы, матушка…

— Три деревни — два села, — поправил Кулешов. — А слухами ты нас, Никита Михалыч, не попрекай. Тут тебе не Москва. Не хлебом единым жив человек и в деревне. Слухи — они ведь как песня… А про Малявина и эту Марину его Аркадьевну у нас тут целыми днями языки чесали. Как мексиканский сериал все воспринималось, как кино «Богатые тоже плачут». Бабки наши местные все к окнам просто прилипали, когда эта парочка тут у нас на машине раскатывала.

— Смотри, его машина? — перебил его Никита, кивая на замаячившую впереди на шоссе иномарку.

— Его самая. Один он тут у нас на джипе ездит. Покупал-то новый, с доходов с кирпичного завода своего. А теперь вот добивает по нашим ухабам.

Инспектор ГИБДД пошел навстречу джипу, жестом приказывая водителю остановиться.

А дело было в том, что после некоторых раздумий Никита Колосов решил не вызывать Дениса Григорьевича Малявина на допрос в отделение милиции, а провести это следственно-оперативное действие несколько по-иному, застав Малявина, что называется, врасплох. Задержание утром на дороге, когда Малявин торопился в Лесное на работу, конечно же, слегка отдавало дешевой полицейской бравадой, но Никита не прочь был иногда и побравировать, и поиграть перед фигурантом в шерифа. Такие финты удавались пятьдесят на пятьдесят. Иногда от них не было никакого проку, а иногда они давали гораздо больший эффект, чем нудная словесная долбежка в кабинете на тему: знаешь — не знаю, видел — не видел, не был, не состоял, не участвовал.

Перехватывая Малявина на пути в Лесное на следующий день после убийства Филологовой, Никита ставил перед собой две основные задачи: во-первых, сбить фигуранта с толку, встревожить его, лишив тем самым на какое-то время самообладания, а во-вторых… Ну это, конечно, было из области оперативной фантастики, Ho возможно, таким способом могли всплыть на свет божий и какие-то улики, которые Малявин не успел уничтожить. Хотя именно здесь и крылась главная загвоздка: наличие улик Никита допускал, а вот в виновность Малявина в убийстве Филологовой и тем более отца Дмитрия не верил. Не верил в это и Кулешов, заявлявший с грубоватой категоричностью: «Какого хрена ему их убивать? С какой такой корысти, а?»

Джип остановился на обочине. Инспектор приблизился к нему. Козырнул. Денис Григорьевич Малявин, сидевший за рулем, опустил стекло, "полез за правами, явно обескураженный присутствием стража порядка на дороге, по которой раньше милиция вообще проезжала раз в год по большим праздникам.

— Идем к нему, тряханем, — скомандовал Никита. И они с Кулешовым двинулись к джипу.

— Николай Николаич, приветствую, что, с моими правами что-то не так? — громко спросил Малявин, увидев их. Обращался он к Кулешову, которого хорошо знал.

— Нет, с правами все в порядке, Денис Григорьевич. Утро доброе. — Кулешов козырнул, как и инспектор ГИБДД. — Вопросы у нас к вам имеются в связи с новым убийством в нашем районе. Это вот начальник отдела убийств уголовного розыска из нашего главка Колосов Никита Михайлович. Уж не обессудьте, придется вам на некоторое время задержаться.

Малявин вышел из машины. Никита с любопытством рассматривал его — видел-то впервые. Крепкий мужик. Прямо штангист-разрядник. Плечи — косая сажень Затылок подбритый, бычий; Взгляд… А вот взгляд-то явно встревоженный, хотя и совсем не робкий.

— В связи со смертью. Натальи Павловны ко мне вопросы? — спросил Малявин. Голос у него был сиплый, простуженный.

— Да, в связи с этим убийством и в связи с убийством настоятеля храма отца Дмитрия, — ответил Никита. — Вы ведь были с ним знакомы?

— А то как же я с ним не был знаком? Его у нас тут все знали, кто в церковь ходил, — хмуро сказал Малявин.

— И вы тоже ходили?

— Я человек православный, а то как же?

— Часто ходили?

— Настолько часто, насколько это прилично светскому человеку, — выдал Малявин и выпятил свой тяжелый квадратный подбородок, а заодно и богатырскую грудь. — А что, Николай Николаич, — спросил он Кулешова, — мы так и будем посреди дороги, как три тополя на Плющихе, торчать?

— Да чего же? Почему же? — Кулешов пожал плечами. — Тут ничего, и воздух свежий. И не мешает нам никто. И не холодно, сыро вот только… Мы в Москву едем. Вот решили, чтобы время не терять, по дороге вас перехватить, чтоб в отделение не гонять, от работы надолго не отрывать.

— А, понятно, — Малявин криво улыбнулся. — Ну что же, раз такое дело — спрашивайте.

— В общем-то, вопрос у меня к вам, Денис Григорьевич, один. Вы вчера утром случаем Наталью Павловну Филологову на станцию не подвозили? — спросил Никита.

— Нет, не подвозил. Она пешком шла. Да это ж все тут уже знают, что пешком!

— Да, знают-то все… А вы вчера утром в Лесном были, да?

— А то где же? Я ж работаю там. У меня рабочий день официально по контракту с девяти до семи. А приезжаю я утром когда в восемь, когда в семь, когда еще и петухи в деревне не пели. А уезжаю, между прочим, когда в девять, а когда и в десять.

— Вы вчера утром Филологову видели? — оборвал его Никита.

— Нет. Наталью Павловну я не видал. Я в дом даже не заходил. Некогда было, рабочие приехали, надо было с их бригадиром договариваться. Фронт работ на день намечать. Там у нас еще с вечера проблемы возникли, надо было срочно решать, что делать.

— Какие еще проблемы?

— Воды грунтовые, — ответил Малявин нехотя. — Самая главная наша боль головная. Мы парк начали благоустраивать, потом фундамент разбираем старый одного из павильонов разрушенных, чтобы восстановительные работы с нулевого цикла там начинать. Ведь все заново делать надо — водой все размыто к чертям… А система дренажная в полной негодности. Воду надо по всему парку спускать, если дожди еще несколько дней продолжатся, так все совсем размоет, весь грунт, все берега. У нас оборудование кой-какое есть, но его не хватает. Экскаватор срочно пришлось вчера утром искать — траншеи пробивать отводные.

— А вы знали, что Филологова собирается утром станцию? — спросил Никита.

— Конечно, знал. Все знали. Она еще дня за два меня и Салтыкова предупредила, мол, в понедельник ей в Москву надо.

— А раньше вы ее подвозили?

— А то! Конечно, подвозил. Когда на станцию, когда и в Москву. Отчего ж не помочь женщине?

— А когда вы подвозили ее до станции, то пользовались дорогой, что проходит через железнодорожный переезд?

— А это у нас тут самый короткий и удобный путь — на переезд, — Малявин покосился на Кулешова. — Все так ездят.

— Вчера утром около десяти часов вы этой дорогой куда, ехали — на станцию? — спросил Никита.

Малявин уставился на него. Взгляд у него был тяжелый.

— Нет, не ехал я на станцию, — ответил он.

— Но ведь это дорога на станцию.