— Он сказал, что я ему как дочь, — осторожно начала Каталина. — Однако как я могу быть ему дочерью, если мой долг — повиноваться родному отцу? Мой же отец велит мне не пользоваться моей посудой и отдать ее королю в счет моего приданого. Поскольку приданое не выплачено, король посылает меня сюда без провизии, не платит мне моего содержания и не принимает добро, которое я ему предлагаю.

— А что говорит об этом испанский посол?

— От него толку нет, — скорчила рожицу Каталина. — Он мне не нравится. Он еврей, но выкрест. Испанец, но уже давно живет здесь. Сдается мне, он служит Тюдорам, не Арагону. Конечно, в свое время я напишу отцу, что де Пуэбла не надрывается у него на службе, но пока что посоветоваться мне не с кем. Что до моих придворных, то донья Эльвира и казначей не перестают вздорить. Она советует заложить посуду и драгоценности, чтобы выручить за них деньги и отдать приданое, а казначей клянется, что не выпустит их из виду, пока не передаст королю.

— А вы не спрашивали принца, как, по его мнению, следует поступить?

Каталина ответила не сразу, тщательно подбирая слова:

— Видите ли, это дело между его отцом и моим. Я не хочу, чтобы оно вставало между нами. В этой поездке принц оплатил все мои дорожные расходы. Вскоре ему придется заплатить жалованье моим придворным, а мне понадобятся новые платья. Я не хочу просить у него денег. Не хочу, чтобы он считал меня жадной.

— Вы влюблены в него, верно? — с улыбкой спросила Маргарет и увидела, как вспыхнуло личико принцессы.

— О да! Очень!

— Вот счастье-то! — мягко произнесла леди Пол. — Быть принцессой и влюбиться в мужа, за которого вышла по приказу! Да вы счастливица, Каталина!

— Я знаю. Я думаю, это знак особого Божьего ко мне благоволения.

Леди Пол помолчала, дивясь на величие притязаний, но не стала вразумлять принцессу. Радужные обольщения юности и так скоро рассеются, сами по себе.

— И что, есть уже признаки?

Каталина недоуменно вскинула бровь.

— Я о ребенке. Наследнике. Вы ведь знаете, каких признаков следует ждать?

— Да, знаю, — вспыхнула Каталина. — Матушка мне рассказывала. Но пока их нет.

— Ну, вы еще так недавно женаты, — утешила леди Маргарет. — Но если б вы ждали ребенка, думаю, вопрос с приданым решился бы сам собой. Все было бы у ваших ног, если б вы носили следующего принца Тюдора.

— На мой взгляд, мне должны платить содержание, есть у меня ребенок или нет, — заметила Каталина. — Я принцесса Уэльская и должна поддерживать свой статус.

— Сущая правда, — сухо кивнула леди Маргарет. — Но кто скажет об этом королю Генриху?

— Расскажи мне историю.

Была полночь. Замок спал. В полной тишине звучали только их тихие голоса.

— О чем же сегодня?

— Что-нибудь про мавров.

Каталина задумалась ненадолго. Он лежал, раскинувшись на кровати, но, когда она шевельнулась, чтобы набросить пеструю шаль на голые плечи, подвинул ее поближе к себе, пристроил так, чтобы ее голова легла ему на грудь, провел рукой по густым рыжим волосам, собрал их в кулак.

— Я расскажу тебе про одну оттоманскую султаншу, — сказала она. — Это не сказка. Эта подлинная история. Она жила в гареме. Ты ведь знаешь, что у мавров женщины живут отдельно от мужчин?

Он кивнул, глядя, как играет отблеск свечи на ее шее, на впадинке между ключиц.

— Она выглянула из окна. На реке был отлив, и городская ребятня возилась в воде. Дети скатывались по скользкому глинистому склону прямо в реку, кувыркались, измазанные грязью с головы до ног, и видно было, до чего им весело и привольно. Султанша хохотала, глядя на них, приговаривая, как жаль, что она сама не может поиграть так же.

— Потому что ей нельзя выйти?

— Да, никак нельзя. Ну, ее служанки сказали об этом евнухам, охранявшим гарем, те — великому визирю, великий визирь — султану, и, когда она отошла от окна и направилась в свой приемный зал… угадай, что там было?

Улыбаясь, он покачал головой:

— Что?

— Только представь. В гареме был большой зал с колоннами и полом из розового мрамора с прожилками. Так вот, по приказу султана туда принесли большие бутыли с душистым маслом. Всем парфюмерам города было велено доставить во дворец розовое масло, целые корзины розовых лепестков и сладко пахнущих трав. Все это перемешали, из масел, трав и лепестков получилась густая ароматная смесь, и эту смесь толстым слоем разлили по всему полу. Султанша и ее служанки разделись, оставшись в одних рубашках, и принялись с разбегу скользить по этой душистой «грязи», резвиться, брызгаться розовой водой, и весь вечер они шалили, как дети…

Он зачарованно слушал.

— Как это прекрасно!

Каталина довольно улыбнулась.

— А теперь твоя очередь. Теперь ты расскажи мне историю.

— Я не знаю историй. А те, что знаю, все про войны и победы.

— Именно такие ты больше всего любишь, когда я их тебе рассказываю.

— Да, кстати, твой отец снова затевает войну.

— Правда?

— А ты что, разве не слышала об этом?

Она покачала головой:

— Испанский посол иногда передает мне записки с новостями, но пока об этом ни слова. Это что, Крестовый поход?

— Экий ты кровожадный солдатик Христа! У неверных поджилки трясутся! Нет, не Крестовый. Дело куда менее героическое. Твой батюшка, нам на удивление, вступил в союз с французским королем Людовиком. Похоже, они собираются вместе войти в Италию и поделить добычу.

— С Людовиком? — удивилась Каталина. — А я-то думала, они кровные враги…

— Похоже, французский король не очень разборчив в союзниках. Сначала турки, теперь твой отец…

— Ну, уж лучше отец, чем турки, — вступилась за своих Каталина.

— Но отчего твой отец вступает в союз с нашим врагом?

— Думаю, оттого, что ему всегда хотелось заполучить Неаполь, — доверительно сказала она. — Неаполь и Наварру. И, так или иначе, он их получит. Я его знаю. Он играет с дальним прицелом и, как правило, добивается своего. А откуда у тебя это известие?

— От отца. Похоже, он опасается, что они позовут его присоединиться. Он недолюбливает французов почти так же, как шотландцев. Мы очень разочарованы, что твой отец с ними столковался.

— Напротив, твой отец должен быть доволен, что мой держит французов на юге. Он оказывает вам услугу.

Он рассмеялся:

— Ах ты, стратег! Что бы мы без тебя делали!

— А твой отец не хочет к ним в долю?

— Нет, насколько я знаю, — покачал головой Артур. — Его главная задача — чтобы в Англии был мир. Война — это беда для страны. Ты сама дочь солдата и знаешь это лучше меня. Отец говорит, ничего нет хуже войны.