Ловлю на себе взгляд Бетани и спешу улыбнуться.

– Я не выдавал себя за Брэдли, это сделала ты, помнишь, милая? – тихо говорит Шейн.

Его дыхание касается моей щеки, и я чувствую, как сильнее забилось сердце. Не от того, что я нервничаю из-за Брэдли.

– А как я должна была объяснить, кто ты такой? – шепчу я. – И прекрати называть меня милой.

Но мне приходится подавить смешок. Он так забавно имитирует речь Брэдли.

– Могла сказать, что я коллега по работе. И мы просто договорились бы встретиться позже.

Да, это я не сообразила.

– Я запаниковала, – защищаюсь я и чувствую, что краснею.

Он притягивает меня ближе.

– Я не прав, Кенсингтон.

Делаю шаг назад, восстанавливая дистанцию между нами, и отваживаюсь встретиться с ним взглядом.

– Тебе не следовало меня целовать.

– Больше не буду. Пока сама не попросишь и пока не снимешь с пальца эту штуку. – Он кивает на мое кольцо.

В груди екает. Я понимаю, о чем он говорит, но не знаю, что он предлагает. Что он мне предлагает? Флирт? Роман? Жизнь?

Музыка внезапно снова меняется. Звучит «I’ve Had the Time of My Life» из фильма «Грязные танцы».

У меня нет слов. Мы оба молча смотрим друг на друга. Губы Шейна изогнулись в улыбке. Фильм из списка «Любовь как в кино». Шейн вопросительно наклоняет голову, как бы говоря: «Почему бы и нет?»

– Не переключайте эту песню, хорошо, Бетани? – просит он, не дожидаясь моего ответа.

Шейн прижимает руки к сердцу. И стучит себя по груди: тук-тук, тук-тук.

Зал словно растворяется, я вижу только его. Мысленно просматриваю этот момент фильма.

– Танец – не только шаги. Это чувство. Это ритм сердца. Там-там. Там-там. – Его низкий голос гипнотизирует. Шейн берет меня за руку и накрывает своей, как бы продолжая выстукивать ритм сердца. – Закрой глаза, Кенсингтон.

Он прижимает меня к себе и начинает двигаться, все еще держа мою руку у своей груди. Я чувствую, как бьется его сердце. Там-там. Там-там.

Так, надо успокоиться. Море. Чайки.

Через некоторое время стук моего сердца замедляется, и наши сердца бьются почти в унисон. Я растворяюсь в мелодии, в объятиях Шейна, я не чувствую под собой ног. В голове всплывает сцена из «Грязных танцев», где Патрик Суэйзи учит героиню Дженнифер Грей танцевать. И слушать ритм. Там-там. Там-там.

Отступаю от него и с улыбкой произношу строчку из фильма.

– Руки у тебя как макаронины. Держи локти жестко. – Я подталкиваю его локоть вверх и указываю на расстояние между нами. – Это – мое танцевальное пространство, это – твое.

Шейн усмехается.

– Мне не нужно пространство, – и тянет меня обратно к себе.

– Да-да! Нужно держать руки жестко! – пищит Бетани.

Начинает проступать окружающий мир.

– Да, именно так. – Она спешит к нам, на ходу щелкая пультом.

Под песню «Hungry Eyes» Бетани поправляет руки Шейна, затем показывает, как я должна держать свои.

– Шаг – на второй счет. И раз, и два. Хорошо. – Она танцует вместе с нами. – И раз, и два. Да. Вот так. Зафиксируйте руки. – Бетани встает у меня за спиной, одну руку кладет мне на бедро, другую – между лопатками.

О, чтоб тебя…

– Вот, очень хорошо. Головы держите прямо.

Шейн расплывается в улыбке, глядя на нее через мое плечо. Едва сдерживаю смех. Это не совсем та сцена, которую я предполагала. Это сцена, где Джонни и Бэби танцуют вместе с Пенни. Лиза и ее жених остановились и смотрят на нас.

– Давай сделаем поддержку, – смеется Шейн.

– Что? – Я застываю на месте, и Бетани тоже приходится остановиться.

– Да, ту поддержку из фильма. Бетани покажет, как правильно. Да, Бетани?

Шейн отходит назад.

– Нет, мы не сумеем! И потом, они тренировались то в воде, то в густой траве. Там мягко падать.

– О, он сможет, дорогая. Просто доверьтесь ему. – Бетани жмет кнопки на пульте и включает песню сначала. – Кензи, разбегитесь как следует и, едва приблизитесь к нему, хорошенько подпрыгните. Он сделает все остальное.

Мой взгляд мечется от нее к нему и обратно. Они это что, серьезно?

– Давай. – Шейн отходит еще на несколько шагов и протягивает руки. Он манит меня указательным пальцем, как это делал Патрик Суэйзи во время финального концерта в отеле.

Я смеюсь, абсолютно уверенная, что в результате мы окажемся на полу, корчась от боли.

– Ну ладно.

Не могу поверить, что я это делаю. Наклоняюсь, прижав ладони к бедрам, и готовлюсь к разбегу. И вот, глупо хихикая, уже бегу к Шейну, подпрыгиваю… Его руки держат меня за талию, мои руки – на его плечах, он поднимает меня и… и…

– О боже мой!

Шейн поднял меня не так уж и высоко, но мы по крайней мере не грохнулись на пол.

– Еще раз. На этот раз по-настоящему доверьтесь ему, – говорит Бетани.

Ладно. На старт, внимание…

Шейн приготовился меня ловить.

– Помни, ты сделаешь мне больно, если не будешь доверять. Кажется, такая там реплика?

– Кажется, именно это и произошло?

Его взгляд смягчается.

– Больше никогда, Кенсингтон.

У меня перехватывает дыхание. Бегу. Он хватает меня за талию. Я прыгаю… и мы… О боже мой! Я наверху! Я наверху! Я – Дженнифер Грей! Ух ты, здорово.

– Сохраняйте позицию, Кензи. У вас прекрасно получается! – кричит довольная Бетани.

Ну, не знаю, насколько прекрасно. Изящной нашу позицию точно не назовешь. Его руки не вытянуты полностью, а я, вместо того чтобы раскинуть руки в стороны, держусь за него. Хотя не так уж и плохо. Лиза и Райан одобрительно кричат и хлопают.

Ой… Ой, нет.

– Падаю! – Меня качнуло вперед. – Держи меня!

Шейн быстро делает шаг назад, пытаясь удержать равновесие.

Инстинктивно откидываюсь назад, чтобы спуститься. Судорожно обхватываю руками его за шею и обвиваю ногами талию.

Он обнимает меня.

– О черт. – Я смеюсь. – Извини.

Лиза и Райан аплодируют.

– Я ни о чем не жалею, – шепчет мне Шейн.

Это тоже строчка из фильма. Конец их романа.

Наш, похоже, не закончился.

Вторник. У меня была целая ночь, чтобы все хорошенько обдумать. Разработать план.

Входя в офис, стараюсь сосредоточиться на мыслях о ближайшем будущем.