мне все-таки понадобилась ваша помощь.

Судя по тишине в трубке, Ирина Валерьевна слегка растерялась.

— Так… э-э-э, — заговорила она сбивчиво после паузы, — конечно, я приду. Вы сейчас дома? А то мне время нужно, чтобы одеться, собраться, доехать. Только часа через два.

Настя подумала, если няня работает на ее врагов, то ей нужно время, чтобы с ними связаться и получить указания. Ей было жаль, что человек, которому она доверяла своего ребенка, мог оказаться таким подлым.

— Вы куда-то уезжаете сегодня? — спросила няня.

— Не совсем, — ответила Настя. — Точнее, мы с Нежей уже уехали. Я бы хотела, чтобы вы поехали к нам домой, взяли кое-что для меня из сейфа и привезли, — она пыталась говорить мягко и доверительно.

— Из сейфа? — испугалась пожилая женщина. — Так, а как же я возьму? Я же не знаю, как его открыть.

«Но наверняка мечтаешь узнать», — сказала про себя Настя.

— Я напишу вам код в сообщении. Там будут четыре цифры. Первую нужно набрать четыре раза, повернув диск вправо, вторую — три раза влево, потом дважды вправо третью и один раз набрать четвертую, повернув диск влево еще раз.

— Ой! — испугалась няня. — А если у меня не получится. Я совсем уже запуталась, пока вы мне говорили. А что будет, если я неправильно поверну. Ой, да смогу ли я? — причитала Ирина Валерьевна.

— Не волнуйтесь. Это просто.

— Ну, я попробую, — с сомнением ответила женщина. — Но только это через два часа. Это если я прямо сейчас поеду. Я поехала тогда? — суетливо пробормотала она.

Настя медленно выдохнула.

— Да подождите вы, я же не сказала, что нужно оттуда забрать.

— Точно, вот я кулема, — снова затараторила женщина. — Говорите, что нужно. Может, мне записать?

— Не нужно, так запомните, — нетерпеливо прервала Настя женщину. — Там остался ноутбук Самсона и на нем сверху толстая записная книжка. Их нужно забрать, закрыть сейф, сложить в сумку и привезти мне по адресу, который я укажу. Мы здесь с Нежей в гостинице номер снимаем, — пояснила она. — Потом мне нужно будет, чтобы вы остались на несколько часов и позанимались с Нежей. А то у меня дел много, и я ей уделять внимание не могу. Ребенок скучает.

— А-а, поняла. Хорошо, хорошо, — повторяла няня, словно заклинания. — Нужно побыть, я побуду. Деду уже ужин приготовила. Так что смогу, конечно.

— Главное, привезите записную книжку, — повторила Настя. — А знаете что, возьмите такси и на нем поезжайте к нашему дому, а потом к гостинице. Я вам денежку отдам. Хорошо? У вас сейчас деньги есть?

Наконец, попрощавшись с Ириной Валерьевной, Настя подозвала к себе дочь.

— Ты никому не рассказывай, что случилось. Я про нашего сегодняшнего гостя тебе говорю.

— Даже няне? — спросила девочка, которая слышала разговор матери с Ириной Валерьевной.

— И даже ей, — кивнула Настя, — зачем мы ее будем пугать?

— А ты куда сегодня собралась? — допытывалась Нежа.

Настя приложила к ее носу указательный палец и улыбнулась.

— Любопытство убило кошку.

— Но я же не кошка.

— Ты нет, но, похоже, такая же любопытная. Может, никуда и не поеду. Посмотрим, — ответила женщина.

Она разрешила ребенку поиграть в компьютере, предварительно закрыв все файлы и достав карту памяти. Сама устроилась на диване. Она хотела проверить свои подозрения. Если няня заодно с теми, кто за ней охотится, то наверняка попытается улизнуть с записной книжкой. Настя знала, что в ней ничего нет. Она пересмотрела ее всю от начала до конца еще в первый вечер, как вернулась из Перми с прахом Самсона. И потом, в его записях ничего нельзя было разобрать, не зная как, Самсон их зашифровал. Там были латинские буквы, буквы иврита, слова и символы, понятные только им двоим. Если книжка попадет в чужие руки, все равно ее прочесть не смогут и тогда будут требовать от Насти расшифровать записи, и она сможет выиграть время.

Хуже будет, если книжка им в руки не попадет и няня ни при чем. Тогда Настя снова не будет знать, что делать. Хотя, с другой стороны, она точно будет знать, кому теперь можно доверять в ее ситуации. Но опять же, Ирину Валерьевну могли использовать вслепую.

Теперь ей нужно был подумать, что делать с Иваном. Возможно, они заодно с няней. После сегодняшней находки в кукле помощник ее мужа попал под еще большее подозрение. И это было противно. Не то чтобы неожидаемо, просто тошно от того, что подтвердилось ее первоначальное подозрение. Она помнила, как Иван появился в их жизни. Еще в Израиле у Самсона возникла идея заработать. То ли он от безделья насмотрелся ютуба, то ли начитался непонятно чего. Но как это бывает у людей, которые не могут ровно сидеть на одном месте, он однажды притащил в дом человека — Ивана. Сказал, что это его еврейский брат.

«Йоханан на самом деле. Рейман. Он так в метриках записан. Но привык к «Ивану», — пояснил тогда Самсон. — В общем, это здешний репатриант, которого сюда в детстве мама с папой приволокли в поисках лучшей жизни. В итоге мама с папой разошлись, и каждый по-своему счастлив. А Йоханан сначала в раввины подался. Ну, в смысле, хотел им стать. Да потом передумал. Мы с ним придумали такую тему, что Всевышний рядом не стоял. Снова сделаем нас миллионерами. Я же у тебя такой. Ты же догадываешься».

Но Иван ей не сильно понравился в первую встречу, как, впрочем, и в последующие. Тот был до противного мягок. Поддакивал Самсону. Лебезил. По делу не говорил, а все травил анекдоты. Как правильный еврейский мальчик, он почитал старшего еврея, слащаво улыбался. Казалось, если принести скрипку — сыграет. А если дать умножить четырехзначное число на пятизначное, сделает это в уме и выдаст ответ за пять секунд, а потом будет ждать похвалы и признания, что он самый умный в мире.

Дальше она к Ивану просто привыкла, потому что он был удобным для Самсона — исполнительным, безотказным. Но Настя с ним не сближалась, держалась на расстоянии, чувствуя какой-то подвох.

Когда Самсон рассказывал ей про то, что они собираются сделать, Настя криво улыбалась — их идея казалась утопичной.

«А что? — говорил муж. — Умных людей называют учителями. За ними толпы идут. Главное ведь дать народу веру в чудо и слегка подкрепить ее действиями, которые народ сам и предпримет, чтобы подтвердить».

«Ага, — кивала в ответ Настя, — пять хлебов, две рыбины — и все сыты».

«Да я не о том, — смеясь, морщился Самсон, — не надо кормить народ. Народ нужно собирать уже