Мэдди подумала, что если бы у нее появился шанс пообщаться с Лео прямо сейчас, он смог бы все объяснить и расставить по своим местам. Ему всегда удавалось уговорить или убедить ее. Но Лео больше нет, как нет и ослепительного блеска, который повсюду сопровождал его. От него не осталось ничего, только страх и отчаяние, ржавый металл и серый пепел.

В один из дней

Когда Мэдди позвонила Виктории, Ральф находился дома: смотрел телевизор в гостиной, положив ноги на антикварный кофейный столик, где стояло несколько грязных чашек. Он слышал, что мать разговаривает в кухне по телефону, но не мог разобрать слов. В доме шептались и хранили секреты постоянно, сколько он себя помнил, – так что для него это было привычным.

Ральф снова ощутил свою беспомощность. В детстве он замечал, что мама смотрит в окно или слушает музыку с таким грустным видом, что у него начинало болеть сердце. Но он не мог помочь ей. Тогда Ральф подходил к ней, брал за руку или гладил по щеке, надеясь, что ей станет лучше. Но у него ничего не получалось. Виктория улыбалась, делая вид, будто что-то попало ей в глаз. Но он-то знал правду!

Ральф стиснул кулаки, пытаясь подавить неожиданно нахлынувшие чувства. Сейчас он уже достаточно взрослый, чтобы это не волновало его. Она сама решила воздвигнуть между ними стену, так что это не его проблема. Он живет своей жизнью.

Ральф слышал, как мать прошла через холл. Оказавшись в комнате, она сразу направилась к окну и задернула шторы. Гостиная погрузилась в темноту, а потом Виктория включила одну из ламп в углу.

– Ты не могла бы погасить свет? – Ральф не сводил глаз с экрана. Звук был включен на максимальную громкость. – Я люблю смотреть телевизор в темноте.

Не обращая внимания на его просьбу, мать глубоко вздохнула и села рядом.

– Ральф, я хочу рассказать тебе кое-что.

У него забилось сердце, но он так и не повернул головы.

– Ты не мог бы на минутку выключить телевизор? – попросила она.

Ральф прищурился. С какой стати он должен делать то, что она хочет? Как же надоело, что им постоянно командуют! Ральф посмотрел на мать и, поняв, что она говорит серьезно, выключил телевизор. Его ноги по-прежнему лежали на кофейном столике. Обычно она просила его убрать их, но сегодня ее мысли занимало иное.

– Ты наверняка заметил, что в последнее время я немного подавлена, – начала Виктория.

– Не больше, чем обычно.

– Я узнала кое-что… о твоем отце.

Ральф поморщился:

– Что именно?

– Я говорила с Эльзой, – тихо промолвила она. – Лео, твой отец не был женат. У него не было жены.

Ральф повернулся и пристально посмотрел на мать.

– И что это меняет?

Он знал, что она ожидает от него другой реакции. Виктория на несколько секунд задержала дыхание, и у нее вспыхнули щеки.

– Меня это очень расстроило, – сказала она, очевидно, преуменьшая свои чувства. – Это значит, что мы могли пожениться, однако твой отец по какой-то причине нашел повод не делать этого.

Воцарилось молчание. Ральфу даже захотелось дотронуться до матери, чтобы успокоить ее, но он вспомнил постоянный шепот и ложь и стиснул зубы.

– Но это ведь очевидно, не так ли? Почему он не хотел жениться на тебе? У него была другая женщина, еще одна жизнь. И даже не одна женщина.

Виктория съежилась, а Ральф посмотрел на нее, ожидая подтверждения того, что у отца была третья женщина. Или хотя бы вторая. Виктория понимала, чего от нее хочет сын, но не могла быть с ним откровенной.

– Они ничего для него не значили, – заявила она. – Он был страстным человеком, ты же знаешь. У таких мужчин всегда много романов, это им свойственно. Но это ничего не меняет…

– Не нужно мне этого говорить! – Ральф убрал ноги со стола и наклонился к матери.

– Но ты не понимаешь, – возразила она, качая головой. – Я никогда тебя не обманывала. Ты был слишком мал…

– Чего не понимаю? – Ральф был вне себя от гнева и разочарования. – Что у отца имелась связь с другой женщиной? Что у них был ребенок, моя единокровная сестра? Я все прекрасно понял.

Виктория опустила голову, сложив руки на коленях:

– Прости, я не знала, что ты в курсе. Я хотела защитить тебя.

Ральф вскочил:

– Я больше не могу этого выносить! Знаешь, что самое ужасное?

Она покачала головой, желая только одного – чтобы он остановился.

– Самое ужасное, что ты сама веришь всей этой ерунде о том, что отец любил тебя. Он был развратным человеком, мама. Ты должна признать.

Виктория тоже встала, ощутив себя неожиданно сильной и властной.

– Не смей так говорить о своем отце!

– Прости, что я разрушил твой воздушный замок, – усмехнулся Ральф, нисколько не испугавшись.

– Иди в свою комнату! – крикнула она. – И оставайся там, пока не извинишься!

Он расхохотался:

– Отлично! Ты обращаешься со мной так, будто мне десять лет!

Но она, похоже, не услышала сына.

– И не вздумай сказать что-то подобное Саломее. Она очень любила отца!

– Не беспокойся! – Ральф отвернулся от матери и шагнул в сторону двери. – Она сама очень скоро обо всем догадается. Как это случилось со мной. Затем ты будешь врать ей, как врала мне, и так же запутаешь ее.

– Ральф, прошу тебя!

Он уже стоял у входной двери.

– Мы можем все обсудить сейчас? Ты мне очень нужен!

В холл ворвался холодный воздух, и Ральф захлопнул за собой дверь с такой силой, что витражное стекло задрожало и пол затрясся под ногами.

Мэдди специально вернулась домой, когда Фиби уже легла спать, а Джесс смотрела телевизор в своей комнате. Она совершенно запуталась и была в панике, понимая, что что-то очень неприятное пробралось в ее сердце и навсегда поселилось в нем.

Мэдди пыталась убедить себя, что глупо так остро реагировать на потерю работы. Ведь она умная, способная и, несомненно, найдет себе другое место. Но интуиция подсказывала, что экономика переживает спад и найти себе место – это как поймать за хвост птицу счастья. А еще нельзя забывать обо всех неоплаченных счетах! И самое неприятное – беременность Кэт. Честно говоря, хуже быть не могло. Значит, Лео предал ее, как в свое время Викторию, а она-то, идиотка, считала, будто их отношения особенные.

Чтобы как-то пережить этот кошмар, нужно мыслить позитивно. Она же никогда в жизни не сдавалась. Но хватит ли у нее сейчас сил?

Увидев на крыльце своего дома Ральфа, Мэдди очень удивилась и неожиданно обрадовалась.

– Что ты здесь делаешь?